А еще они хвастались своим богатством и мужскими способностями, пока их жены поджаривали дома фаршированных кукурузой поросят.
Традиционные крестьянские костюмы разработал сам Джики из Голливуда: длинные юбки, шаровары и плотно зашнурованные корсажи.
Разумеется, возникали проблемы с крестьянскими детьми, как и с любыми другими, но по достижении совершеннолетия их отправляли в торговые школы Кашмира, и все оставались довольны.
Наблюдательный человек наверняка бы заметил две личности в широких плащах, которые сошли на станции Санта-Марта-дель-Кампо, располагавшейся в пятидесяти милях от города. Они тут же направились в «Голубой Бофор» — самую большую таверну в деревне — и стали вполголоса о чем-то договариваться с владельцем. Один из незнакомцев — молодой парень с пышной фальшивой бородой — показал ему листок бумаги, который крепко сжимал в руке. Хозяин таверны от удивления открыл рот, а затем на его лице появилась хитрая усмешка.
— Не, ну я-то тут при чем, а? — Год учебы в школе для сельских барменов на севере Англии сильно сказался на его речи.
— Мы хотели бы поговорить с Антонио Фериа, — сказал бородатый.
— Он сейчас занят по горло — следит за подготовкой вечеринки на вилле.
— Это нам известно. — В руке бородача появился хрустящий банкнот. — Будь хорошим парнем, отведи меня к нему.
Хозяин взял деньги, изобразил на лице благодарность и пошел к телефону.
Глава 43
Вернувшись вечером из школы, младший Фериа — Джанго — увидел двух незнакомцев, сидевших в гостиной матери. У того, что ростом повыше, была фальшивая борода. Другой — темноволосый, весь в черном, в мягких невысоких кожаных сапогах. Его голубые глаза излучали такую решимость и непоколебимость, что Джанго застыл на месте.
— Кто это? — поинтересовался он.
— Заткнись! — прикрикнул на него отец, Антонио Фериа.
Только тогда Джанго заметил, что на отце белая рубаха с кисточками, которую тот надевал только на похороны и праздники. Наверно, эти незнакомцы очень важные персоны, подумал Джанго, но задавать вопросов больше не стал, потому что хорошо усвоил уроки в Крестьянской школе: не думать о том, о чем тебя не просят.
Тут в комнату вошла его старшая сестра Миранда. Она остановилась, подбоченилась и слегка оттопырила нижнюю губу. Волосы ее были наспех прихвачены лентой. Она была высокой для крестьянки, но ниже, чем настоящие аристократки. Небольшие, но упругие груди распирали грубое полотно крестьянской сорочки. Ноги скрывала длинная юбка, но они тоже наверняка были что надо.
— Папа, что ты натворил? Кто эти люди?
Хотя в ее голосе звучала тревога, по ее лицу было видно, что она с удовольствием оказалась бы в объятиях одного из этих мужчин, а может, и двух, только не одновременно.
Сидевший за грубо сколоченным деревянным столом Антонио Фериа почесал небритый подбородок и налил себе стакан узетта. В его глазах отражалась борьба гнева и усталости.
— Все очень просто, — сказал он. — Этот человек, — он слегка шевельнул покалеченной правой рукой в сторону Хэрольда, — пойдет сегодня на виллу сеньора Луэйна, чтобы прислуживать ему на банкете. Он подаст жареных цыплят вместо Джовио, нового крестьянина, которого сеньор еще не знает в лицо. Ты будешь вместе с ним — понесешь традиционные пироги со шкварками. Понятно?
— Он не местный, — с любопытством разглядывая Хэрольда, заметила Миранда. — Или это новый крестьянин?
— Нет, он Охотник и приехал издалека.
— Охотник? И на кого же он охотится?
Антонио отвел взгляд в сторону. Его лицо исказила гримаса.
— Он охотится на сеньора Луэйна, эль патроне, — наконец выдавил он из себя и снова наполнил свой стакан.
— Отец! Как ты можешь предать сеньора Луэйна, который столько сделал для тебя и для всей деревни?
Антонио Фериа что-то неразборчиво пробормотал и зашаркал по земляному полу. Его деревянные башмаки, несколько пар которых он дешево купил на рынке в Санта-Каталине, уже почти сносились от шарканья по грязному двору.
— Но у меня нет другого выбора! — с жаром воскликнул он. — Дело в том, что у него есть Карточка Предательства. Ты же знаешь, что государство карает тех, кто отказывается предавать по требованию владельца такой карточки.