– Да, – прошептала она.
– Ты уверена в этом? Я хочу, чтобы ты была уверена в этом.
Она кивнула.
– Тебе нравится? – спросил он, продолжая ласкать ее.
– Да, – ответила она.
– Тебе не больно? – Его губы были так близко у ее уха, что он мог говорить совсем тихо. Она скорее чувствовала его слова, чем слышала их.
– Нет, мне не больно.
– Тебе хорошо?
– Да.
Она не обращала внимания на то, что он делал, полностью отдавшись своим чувствам.
– Еще? – спросил он.
– Да, еще.
– А сейчас… – произнес он.
– Нет! – Она вся напряглась, вдруг чего-то испугавшись.
– Почему нет? – ласково спросил Нат.
– Нет, не надо, я боюсь.
– Боишься? Чего? – Его голос был так же ласков.
– Я боюсь сказать тебе.
– Не бойся. – Я боюсь забеременеть.
– Почему?
Она об этом тоже боялась ему сказать.
– Это не имеет никакого значения, – сказал он.
– Как это – не имеет никакого значения?
– Какая разница, ведь мы все равно скоро поженимся?
– О, я не знала, – сказала она.
– Мы ведь поженимся, не так ли?
Она кивнула и забыла обо всем, ничего не чувствуя, кроме охватившего ее возбуждения. Почему никто раньше ни разу не говорил с ней об этом? И даже не намекнул? Почему для того, чтобы узнать все это, она должна была встретить Ната Баума? Если бы она никогда не встретила его, она никогда бы об этом не узнала. Так бы прошла вся ее жизнь – в полном неведении.
Они провели всю ночь в объятиях друг друга, а на следующее утро Нат научил ее готовить чай в самоваре, и они позавтракали хлебом, который принесли прошлым вечером из ресторана.
– Спасибо, – сказала Эвелин, когда они поели.
– Спасибо? За что? – удивился Нат.
– За то, что ты отдаешь мне себя.
Они провели все воскресенье в постели, предаваясь утехам любви. Был декабрьский холодный день. Влюбленные вышли только один раз на улицу, чтобы купить немного сыра и фруктов, и съели их прямо в постели, запивая вином, которое Нат принес из машины.
Наконец наступило время уезжать. На обратном пути Эвелин сидела рядом с Натом почти умиротворенная, вся погруженная в свои мысли. Она не могла понять, что он, такой красивый и умный, нашел в ней, простой провинциальной девушке. Что же все-таки он увидел в ней?
А Нат Баум все еще не мог поверить, что ему так повезло и что он встретил такую девушку. И она сейчас сидит рядом с ним в дорогой бобровой шубке и держит руку на его бедре. Ее, такую простую и такую безропотную, всю жизнь окружали вещи, за которые ему нужно было бороться, но которые она воспринимала как нечто само собой разумеющееся. Она была существом из другого мира – мира, к которому он всегда хотел принадлежать.
Когда они целовались на прощание у ворот колледжа, Эвелин решилась задать вопрос, мучивший ее все это время.
– Скажи, что ты нашел во мне? – спросила она.
– Я нашел в тебе целый мир, – ответил он, и в его словах было больше правды, чем она думала, чем она понимала.
История жизни Ната Баума тронула Эвелин до слез.
Он вырос в многоквартирном доме на Эссекс-стрит и жил в одной комнате с двумя братьями, где они все трое спали в одной кровати.
У отца Ната, русского еврея из Киева, была страсть к шахматам и отвращение к работе. Он считал себя интеллектуалом и с большой неохотой работал на фабрике дамских сумочек, пришивая ручки по двадцать часов в сутки. Мать молчаливо выслушивала его бесконечные жалобы и тащила на себе весь дом, обшивая, обстирывая и готовя на всю семью. Когда Нату было семь лет, она умерла от туберкулеза.
Когда Нату исполнилось двенадцать лет, он начал работать. После уроков и в выходные дни он разносил по домам бакалейные товары, таскал сумки и ящики на пятый и шестой этажи многоквартирных домов и был безмерно счастлив, когда получал несколько центов чаевых.
В 1936 году Нату исполнилось шестнадцать лет, он уже поменял не одно место работы и понял, что ему надоела такая жизнь. Он бросил школу, прибавил себе возраст и записался в армию. Ему нравилась дисциплина, нравилось, что у него сейчас есть своя собственная кровать, нравилась свобода, которую он имел по выходным, нравилось то, что в карманах всегда водились денежки для того, чтобы сходить в кино или в бордель.
Он быстро научился ладить с начальством, знал, как обходить уставные правила, избегая неприятностей, и умел пользоваться расположением благодарных офицеров, не роняя своего достоинства. Его увлечение джазом родилось в южных борделях и солдатских барах, а когда вспыхнула война и негров стали призывать в армию, помогло ему сделать карьеру.