К стоявшему в окружении десятка гридней князю, на взмыленной лошади подскакал Престан, один из ближних бояр, такой же фанатик охоты, что и сам князь. Скаля зубы из под усов, радостно сообщил:
– Все, княже, сети выставлены! Пять проходов за них оставили. Ф-фух, упарился!
Сети вязали из липовой коры и конопли, ставили на много километров, так, чтобы не только логова зверей, а весь лес ими огородить! Но они себя оправдывали: в них попадало всё живущее там зверьё – и лоси, и медведи, и лисы, и косули.
– Добро, я доволен. Расторопно управились! – прозвучала похвала из уст сюзерена.
В отдалении псари держали на сворах бесновавшихся собак, чувствовавших приближение момента, когда их спустят с поводков. Это были не сторожевые псы – охотники. Работы им хватало. Только о прошлом годе таких псин больше сотни погибло в загонных забавах.
Князь оглянулся назад. Глаза горели азартом. Нетерпеливо, отрывисто бросил команду Семуше:
– Отпускайте!
Три десятка псов, спущенных с поводков, яростно, с пеной капавшей из пастей, с лаем бросились в проход.
– Ну, что? Пора и нам!
Охотники по примятой траве двинулись по следу своры. Не прошло и получаса, совсем рядом в зарослях лещины, залаяли и завизжали собаки. Охотники толпой устремились через заросли к тропинкам, где вепрь копытами взрыл землю.
– Кабан! – вырывается возглас у кого-то из гридней.
– Ага! По следу копыт и пятака, видно, большой кабан!
– Ату! Ату-у!
Собаки лаем подают призыв. Добрались сердешные до логова зверя.
Под стволом вырванного с корнем дуба, упавшего как раз на лощину сотворенную природой, наткнулись на лежбище. Вот из пожухлых листьев на ветвях упавшего исполина, все увидели клыкастое рыло покрытое шерстью. Глазки круглые, злые. Секач! Почувствовав, что сворой взят в полукольцо, кабан подскакивает, расставляет свои огромные копыта и, вместо того чтобы искать спасение на противоположной стороне логова, сбежать от численного перевеса противника, бросается на собак сам. В поединок с кабаном вступили рослые, тяжелые, специально обученные псы, отличавшиеся настойчивостью и дикой злобой в схватке с противником. В их задачу входит не только настигнуть и окружить зверя, но и навалиться на него, удерживать до подхода охотника. Клыки кромсают плоть, подкидывают вверх тушки четвероногих помощников людей. Визг, скулеж, ворчание и лай. Зубы псов намертво вцепились в загривок, лапы, ухо и даже хвост. В сумятице слышен свинский визг, хрюканье. Кабан, пытаясь метаться, изворачиваться, давит тушей нерасторопную суку.
Приспели.
– Рогатину! – требует Изяслав.
Пеший вид охоты считается самым опасным, ты идешь на контакт со зверем, и если побеждаешь его, тебе и достается слава победителя. Кабан – животное огромной силы, хорошо защищенное толстой шкурой и подкожным жиром.
С рогатиной в руке князь сам подбегает к живой извивающейся куче. Примерившись, с размаху всаживает острие клинка в бок, туда, где бьется сердце дикого зверя. Поросячий визг и увеличившийся собачий напор, подводят итог борьбы. Еще удар! Теперь в шею. Кровь толчками вырывается из тела. Адреналин зашкалил. Вот она – страсть!
К месту «боя» подходит дворовой люд. Выживших собак уж взяли на поводок и отвели, пришла пора разделать тушу и вынести монстра к лагерю. Почин сделан! Лес оглашается звуками поединков с дичиной в других местах. Потревоженный зверь, ломая кусты, спотыкаясь и падая, пытается вырваться из западни собачьего гона. В расставленные сети попадают лоси и олени, косули и кабаны. Только дикий бык рвет сеть и если повезет не запутаться копытами в крупной ячее, уходит, уводя за собой молодняк. Да еще бурый медведь, разорвав когтями препятствие, что есть духу, косолапит в самый бурелом, туда, откуда собакам будет нелегко достать его.
– Коня! – велит Изяслав.
Расторопные слуги, будто ожидая такого приказа, в короткое время подводят лошадей князю и охране. Князь взлетает в седло, князь весел! Князь свистом и поводом заставляет животное, не разбирая дороги, мчаться по лесным зарослям.
– Э-гэ-гэ-гэй-й! – поет его душа.
Время к полудню, охота в самом разгаре. Людины из ближайших лесных деревень, собранные в помощь дворне, сгибаясь под тяжестью заполеванных туш, по тропам выносят их к лагерю. У раскинутых шатров вовсю полыхает огонь в кострах. Запах жареного мяса разносится по всей широкой елани. Люди колготятся у сбитых из жердин, покрытых скатертями столов, сервируют, раскладывают привезенную с собой провизию. Им некогда, скоро в лагерь пожалует государь.