Я шагнул на тесанные ступени, сходившие к воде насыщенного зеленого колера. Хоть весенняя пустыня цвела и пахла, Иордан всё равно Эдемом казался.
По тихой заводи безмятежно плавали утки и чайки, на отмели вышагивала цапля. Местные прикормленные сомы размытыми тенями, да мелкими волнишками обозначали свой ход, а любопытные мордочки нутрий то и дело показывались из плавного потока. Благодать!
От реки исходило то, что ценилось выше всего в лютую пору хамсина — свежесть. Даже серый налет на листьях не портил впечатления, а развесистые, пышные деревья обступили Иордан с обеих сторон, густо нарушая границу.
Правда, люди толклись лишь на западном берегу — целая толпа, разноязыкая и пестрая, галдела вразнобой, одетая в длинные и тонкие «крестильные» туники из белого батиста.
— Так, ну что, братие и сестрие? — дерзко ухмыльнулся Динавицер. — Бум креститься?
— Бум! Бум! — весело закричали киношники.
— Тогда вам туда — вон, где сувенирный магазинчик! Покупаем эти ихние рубахи… ну, или берем напрокат. А то без них ни в душевую, ни в раздевалку не пустят…
— Сестрие переодеваются в «штаб-салоне»! — громко объявила Инна, и актрисы со смехом вытурили из автобуса Белявского с Боярским.
Обоих звезд я отличал, особенно Александра Борисовича — так сыграть мерзавца Фокса, как он, никто иной не мог.
Неуверенно затоптавшись, поглядывая вслед женщинам, с хихиканьем набивавшимся в «штаб-салон», Белявский спросил меня малость деревянным голосом:
— Миш, а это правда, что Рита — кандидат экономических наук?
— Правда, — улыбнулся я. — Чистая, беспримесная.
— А о чем диссертация?
— М-м… Сейчас вспомню… «Оптимизация многовариантных плановых расчетов в условиях применения экономико-математических моделей и АСПР». А-Эс-Пэ-Эр — это такие автоматизированные системы плановых расчетов. ЭВМ, МВК, ОГАС…
Актер смутился.
— Я просто никак не мог разгадать, откуда у Литы Сегаль такой умный взгляд. Ведь интеллект не сыграть! А оно вон что…
Посмеиваясь, приблизился Боярский с кипой «крестильных» одеяний, и дурашливо поклонился.
— Извольте облачиться, братие! Иначе не скупнемся!
— Меня больше интересует, — хмыкнул Белявский, подмигивая Изе, — как вам удастся вывернуться. А, товарищ консультант? Крестить-то позволено лишь попам, иначе обряд считается недействительным!
Исраэль Аркадьич, весь в белом, лишь кротко улыбнулся мирянину.
— Ну, значит, и Христос остался не крещеным, — вывел я. — Никто ж не рукополагал Иоанна Предтечу в священнический сан!
— А вот тут ты не прав, сын мой! — изрек Динавицер, впадая в нарочитое смирение. — Предтеча, по иудейской традиции, был реально наделен правом вершить религиозные обряды. Дело в том, что Захария и Елисавета — отец и мать Иоанна, оба были из рода Леви, то бишь, согласно Ветхому завету, их дети принадлежали к «касте» священнослужителей по праву рождения. Причём Захария служил священником в Иерусалимском храме, а Елисавета происходила из рода первого ветхозаветного первосвященника Аарона.
— А вы из какого рода будете, батюшка? — подколол его Боярский.
— Из какого надо, дитя мое! — приосанился Изя. — И на славном гербе моего рода значится девиз: «Наглость — второе счастье!»
Похохатывая, мы разделись до плавок, и напялили на себя белоснежные «ночнушки» — мое безбожие нисколько не страдало от этакой мелочи. Найдет на меня каприз в храм войти — я не позволю себе явиться в шортах и майке. Соблюдение принятых обычаев тождественно равно элементарной вежливости.
Главное для атеиста — помнить о примате знания над верой, и понимать, что духовность человека выражается через искусство и науку. А остальное — от лукавого…
…Над еле заметным течением, отливавшим темной зеленью бутылочного стекла, разносился гомон, мешавший голоса со смехом — христиане всех рас молились и радовались, чувствуя забытую общность. Впрочем, иудеев и мусульман тоже хватало — прогуляться в жару по цветущим террасам, в тени пальм и эвкалиптов, хотелось каждому, независимо от веры его.
— Кучнее, кучнее, чада мои! — вовсю развлекался Изя. — Переходим к водным процедурам!
Забавно, что Альбина всё слышала, но помалкивала, только жалась поближе к Ритке с Инкой — школьная родня, все-таки.
— Никаких заплывов, братие и сестрие, тут вам не пляж! А токмо чинные погружения! И не толкайтесь, благодати хватит на всех!