На минутку в высоком кабинете зависла тишина, лишь из-за плотно закрытых дверей доносился смутный треск пишмашинки.
— Уж если вы здесь, — по-прежнему медленно вымолвил Велько Кадиевич, — следственно, в Москве выработан план, как противостоять крушению Югославии?
Гирин энергично кивнул.
— Мы знаем, какие враг предпримет ходы, кого именно задействует, где и когда. А силы копятся немалые! У меня, у самого волосы на загривке шевелились, стоило перечесть список одних только вооруженных формирований здешних политических бандитов. «Хорватские оборонительные силы» в Загребе, под командованием Блажа Кралевича; «Хорватский совет обороны» в Мостаре, командир — Миливой Петкович; «Армия освобождения Косова» — там настоящие уголовники, вроде Хашима Тачи или Адема Яшари; македонская «Армия национального освобождения» из Шар-Планины, командует боевиками Али Ахмети… Ну, и так далее. Конечно, будут перестановки и рокировки, враг станет на ходу менять тактику и стратегию… Да и пусть мечутся! Будем держать их под наблюдением — и противодействовать! Даже не отвечая ударом на удар, а предотвращая любые акции врага. Националисты переходят в наступление? А мы ударим им в тыл! Готовятся к захвату поселка или аэродрома? А угодят в засаду, под перекрестный огонь!
Генерал хрипло захохотал, шлепая ладонями по подлокотникам.
— Добро, друже капитан! Добро! А вы уже дали какое-то название вашей секретной операции?
— Это ваша секретная операция, друже генерал, — тонко улыбнулся Иван.
Кадиевич весело оскалился.
— Тогда… Назовем ее операцией «Контрудар»! И мы еще посмотрим, где сильнее вздрогнут — в Белграде, или в Лондоне и Бонне!
Среда, 25 марта. День
Израиль, Беэр-Шева
Север пустыни Негев убеждал глаза, что это полупустыня. Десятки ручьев и речушек пересекали с виду бесплодную землю, а где влага, там и жизнь. Вода скоро иссякнет, оставив по себе сухие русла, вот каждая травинка-былинка и спешила вырасти, отцвести, да и увянуть с чувством исполненного долга.
А ведь без слез не взглянешь… Полустертые ветром холмы, наметы песка, каменистые пустоши… И зелененькая травка, с наивным упорством пробивающаяся к губительному солнцу.
Мы долго колесили в окрестностях древней Беэр-Шебы, пока не сыскали подходящее место для раскопок — в обширной низине меж двух обрывистых холмов.
По сценарию, фильм начинался в лагере археологов, и нам нужно было изобразить земляные работы. Изя мигом развернул бурную деятельность, припахав всех, включая Гайдая.
В бестолковой суете, мы растягивали веревки и вбивали колышки, намечая квадраты будущих раскопов, да метровой ширины межи между ними — всё по науке. А вот копать…
Орудовать лопатой под жарким солнцем — то еще удовольствие. Зато все мужчины киноэкспедиции — актеры, операторы, осветители «и другие официальные лица» — загорели первыми. Нина Павловна ревностно следила, чтобы никто не «сгорел на работе», и крем для загара уходил литрами.
Видя такое дело, женщины дружно возмутились, и тоже потребовали шанцевый инструмент в свои нежные ручки.
Правда, красавицы скоренько бросали орудия труда, и тихонько сбегали за дальний холм, чтобы вволю позагорать топлесс.
«Надо же как-то закрасить розовые полоски от лямок, — деловито объясняла Инна, — а то, когда разденешься, так некраси-иво…»
…Я поширкал заступом, выравнивая стенку раскопа, вытер тюбетейкой потное лицо, и вновь напялил свой головной убор. Бейсболка, как у Видова, подходила лучше моей «бескозырки», но большие темные очки тоже неплохо справлялись, пряча глаза от жалящих лучей.
Воткнув заступ в рыхлую кучу песка, я взялся за подборную лопату. По гулким мосткам как раз спускался Эшбах, толкая скрипучую тачку.