Прижав к уху теплую «Теслу», я громко сказал:
— Федор Дмитриевич, мое почтение! У меня тут проблемка возникла… Мне надо найти одного человека…
— Кого, Миша? — живо отозвался Дворский. — Достанем!
— Григорьев, Дмитрий Павлович, профессор минералогии из Горного института!
— О-о! Миша, это не человек, хе-хе, это легенда! М-м… Вот только номера его у меня нет. Знаю только, что Дэ Пэ уже больше десяти лет в основном водит экскурсии по геммологическим коллекциям Эрмитажа и Горному музею… Стоп-стоп-стоп! Миша, я вам сейчас скину номер Бур Бурыча, вот он точно может связаться с Григорьевым! Сейчас я… Ловите!
На экранчике высветился номер и шифр.
— Спасибо!
— Да не за что! Удачи! И — удач!
— Получилось? — пританцовывала Инка.
— Кажется… Сейчас Бур Бурычу позвоню.
Я набрал номер, и ввел шифр. Ответный баритон зазвучал почти сразу:
— Да-а? Федь, ты?
— Нет, это Миша Гарин! Здравствуйте, Борис Борисович!
— А-а! Здравствуйте, Миша, здравствуйте! Хотите на Луну по знакомству попасть? Организую, хе-хе…
— Вот, договоритесь, что напрошусь-таки!
— Хех! Устроим, Миша, обещаю! Нам такие кадры нужны!
— О, мне тоже один кадр нужен, ищу с утра. Григорьев Дмитрий Павлович! Знаете такого?
— Ого! Да кто ж его не знает, великого и ужасного… Студенты бледнели при упоминании его имени! На лекцию нельзя было опоздать, поскольку по неписанному кодексу, одному Дэ Пэ известному, войти в аудиторию после самого профессора никак невозможно. И слушать лекцию в куртках даже в зимней холодной аудитории категорически нельзя! «Я же не в шубе вам лекции читаю!», — скопировал Бур Бурыч резкий монотонный голос. — Такие студенты — обычно студентки — отсылались в гардероб. А войти обратно они уже не могли — читайте пункт первый, хе-хе… Да что там лекции! Даже идти по коридору Горного института в пальто и шапке было абсолютно недопустимо, под страхом отсылки в деканат. «Это же храм науки! — бушевал Дэ Пэ. — Вы что, всегда по храмам в шапках ходите? Я попрошу деканат не выплачивать вам стипендию за этот день!» Да-а, вот такой матерый человечище… Зверюга! А зачем он вам, Миша?
Пока я объяснял, глазки у Инны разгорались все пуще. Да и самого Кудряшова любопытство взяло.
— Очень, очень интересно, Миша! — жарко заговорил он. — Просто, как в романе приключений! Да и Ефремов у горняков в почете… Слу-ушайте… Знаете, что? Я, конечно, позвоню Дмитрию Павловичу, но, если я просто передам вашу просьбу, разговора может не получиться. Дэ Пэ — действительно крутого нрава! А давайте устроим видеоконференцию? Найдутся же в вашей пустыне хоть какие-нибудь ЭВМ?
— Знамо дело, — солидно ответил я, — на том стоим.
Хохотнув, Бур Бурыч повозился, и затянул:
— Та-ак… Ну, сегодня никак… Давайте, свидимся он-лайн… м-м… послезавтра вечером? Идет?
— Идет!
— И папу тоже позовите! — крикнула Дворская.
— Всенепременно, Инна Федоровна, всенепременно! До послезавтра!
Отдав Хорошистке радиофон, я крепко поцеловал ее.
— Ах, Мишенька, — сладко улыбнулась Инна, — вы просто несносны! Вся киноэкспедиция смотрела на нас!
— Ах, простите! — понурился я, играя раскаянье. — Больше не буду!
— Я вот тебе дам — не буду! — пригрозила Инка. — Будешь! — нацепив ухмылочку девчонки-сорванца, она потащила меня за собой. — Пошли скорее, а то обед скоро, надо Альке помочь… Студенты — такие проглоты! Я буду шакшуку готовить… меня Наташка научила, а ты воды наносишь…
— Вот, наглая… — пыхтел я. — Припахала самого помощника режиссера… Будешь должна!
— Натурой верну! — хихикнула Дворская, не выходя из роли оторвы. — С процентами!
Четверг, 27 марта. Ночь
Югославия, авиабаза Желява
Кленов всё пытался раскрыть зонтик и держать над шефом, а Гирин отмахивался — не ливень, чай. С моря надуло тучи, и колкая морось застила базу ВВС. Мощные прожектора иногда обмахивали «взлетки» голубоватыми лучами, и тогда холодные дождевые иголочки проявлялись частыми светлыми прочерками на рембрандтовском фоне из ночной тьмы.
Югославы в свое время постарались изрядно — база ВВС «Желява» нынче могла выдержать прямое попадание атомной бомбы в двадцать килотонн. Впрочем, в документах минобороны это место упорно звалось «объектом 505».