Две студентки, оживленно шептавшиеся напротив, деловито откинули столики и вынули из сумок ПЭВМ «Совинтель». А чуть впереди, наискосок от меня, четверо пассажиров сидели за столом, и там расклад был иной — «двое на двое». Волосатик-очкарик, смахивающий на Иисусика, да скучный лысоватый мужичок, похожий на счетовода, клацали и кликали на тяжелых «портативках» чуть ли не первых моделей, а парочку их упитанных соседей занимали более земные увлечения — они азартно шуршали, разворачивая свертки, или деликатно щелкали крышками пластиковых контейнеров. По салону потянуло извечным ароматом цыпленка-табака.
— Проголодался? — хихикнула Наташа, обнимая мою правую руку.
— Да нет… — я легонько ущипнул ее за тугое бедро. — Думаю, насколько же люди инертны. Пересядем мы на антигравы, а вот такие вот жруны будут деловито доставать биоконтейнеры, чтобы вволю полакомиться алапайчиками вкусовой вариации «сигма»…
Талия дотянулась до моей щеки, и поцеловала, долго не отрывая губ.
— Настроение упало? — шепнула она.
— Да нет… Просто… — я помолчал, соображая, и пожал плечами. — Просто накопились вопросы, а ответов как-то не видать…
— Ты потому так и обрадовался, что можно съездить к Свете?
— Ведьмочка! — ухмыльнулся я.
Наташа фыркнула, прижалась, но тут же вскинула голову.
— Миш… Скажи, а вот… — она затруднилась. — Ну, вот, когда ты сам с собой, как ты меня тогда называешь? Нет, не так! Кто я для тебя?
— Возлюбленная, — серьезно ответил я.
«Златовласка» часто заморгала, и прильнула еще крепче.
— Хорошее слово, правда? — сказала она тонким голоском. — Возлюбленная…
— Ага, — кивнул я. — Так и тянет возлюбить!
Ната прыснула в ладонь, а мне в этот момент «сильно-пресильно» захотелось усадить девушку к себе на колени, обнять и гладить по спине, запускать пальцы в ее волосы, перебирать их золотистый отлив… Но люди же вокруг.
И мне оставалось лишь огорченно вздохнуть.
* * *
Перед Калининым поезд сбавил скорость, и подкатил к вокзалу, как обычная электричка. Стоял он тут ровно минуту, поэтому пассажиры, толкаясь и пыхтя над чемоданами, ринулись к вышедшим на перрон проводницам. Парочка торопыг ввалилась и в наш вагон, дивясь откатившимся дверям.
Рассеянно поглядывая на пыхтящий люд, Наташа продолжила «дозволенные речи».
— Помнишь, как ты нас по «Дороге скорпионов» возил? — щебетала она, со вкусом произнеся: — Каньон Махтеш ха-Гадоль… Так Леонид Иович все тогдашние съемки «пристроил» к финальной серии! Там же, по сценарию, Эйзенхардт со своей Лидией приезжает в гости к Стивену и Юдит, а они же… Не помню точно, где-то у Колорадо. В общем, кадры как раз к месту… Миш, а чего это я всё рассказываю? — наигранно возмутилась «златовласка». — А ну, давай, тоже повествуй!
Сунув руку в карман, я гордо протянул спутнице ивернит.
— Дарю! — мой голос прозвучал важно и чуть хвастливо. — Сам синтезировал!
— Ух, ты-ы… — Наташа повертела кристалл на ладони, ловя высверки. — Здорово!
— Это еще что, — я понизил тон. — Пришли анализы из Тель-Авива. Помнишь, Дэ Пэ упоминал пузырьки аргона? Так вот, в тех включениях, что закупорены в мезозойских «серых камнях», подозрительно много изотопа Ar-40, а такое содержание свойственно лунному аргону.
— Значит, все-таки была у них база! — громко зашептала Талия. — Прямо на Луне, как мы и думали! Вот это ничего себе… Надо обязательно Бур Бурычу сообщить, пусть поищет!
— Я Федору Дмитриевичу звонил, — улыбнулся я, — порадовал.
— Здорово… — по-прежнему тянула Ната, откидываясь на спинку кресла. — Правда же?
— И еще какая! — с энтузиазмом подхватил я, горделиво оглядывая салон.
Цифры над стеклянными дверями светились в районе двухсот пятидесяти километров в час. Выпущенная Москвой «Красная стрела» летела в Ленинград.
Тот же день, позже
Ленинград, улица Академика Павлова
— Пойдемте, пойдемте! — позвала Светлана, шагая по светлому коридору Института мозга. — В моей лаборатории сегодня никого!
«Близняшка» действительно обрадовалась нашему приезду, мы с Наташей это ощущали напрямую. Поэтому и чувствовали себя легко и свободно.
— А что там с «эффектом рассыпания»? — небрежно спросил я, глядя на узкую спину Сосницкой, стянутую белым халатом.