Фредди Косой заделался взрывником, Карло — крепильщиком, а Браилову, Вальдесу и Анри Молчуну доверили горную технику.
Постажировались неделю — и на смену! Коста с Молчуном загребали ковшами руду и с грохотом валили ее в кузов подземного самосвала, а Михаил рулил грузовиком, вывозя горную массу к дробилкам.
Сама атмосфера рудника живо напоминала подрабам покинутые городские купола — вой и вонь моторов, лучи фар, что шарахались по искристым стенам темных штолен. Отъедет многоковшовая машина по транспортному уклону — мигом сгущается мрак, одолеть который маломощным нашлемным фонарикам не под силу. Чем не нижние ярусы?
Кормили «завербованных» хорошо — рыба каждый день, а по воскресеньям в меню — русская оленина. Вопрос: зачем же тогда так стараются вербовщики, хватая и свозя сюда всё новых и новых подрабов?
«А потому что понимать надо! — разговорился однажды Молчун. — Приставка „под“… Она принижающая. Есть мастера, а есть подмастерья. Есть рабы, а мы и вовсе подрабы! Мрут тут люди. Надышатся пылюки с никелем, да с серой, да с мышьяком, и — ага! На носилки мертвяка — и в отработанный штрек, хоронить. Ковш пустой породы опрокинут на покойничка — вот ему и могилка!»
…Многоковшовая взревела, и с грохотом ссыпала руду в кузов. Грузовик зашатался.
— Всё, полный! — донесся крик Коста.
Свет фар мазнул по кабине, и Браилов кивнул Вальдесу — тот скалился из кабины, прикрытой лишь сверху, толстым навесом на мощных стойках.
Дизель взревел, и Михаил выкрутил руль, разворачивая рудовоз в тесной выработке. Засверкали стены, искря мириадами мелких кристалликов, отползала по туннелю тьма, словно пугаясь фар, блестели лужи.
Пропуская самосвал, жался к стене хмурый охранник в белой каске. Обычно сторожить подрабов ссылали проштрафившихся вербовщиков — на месяц, а то и на полгода, если уж сильно согрешил…
Браилов вздрогнул — давнее желание продрало мозги морозящим сквозняком. Охранник небрежно повесил автомат на ржавый анкер крепежа, торчавший из скальной породы, и менял батарейку в рации…
«Ну, что, тварь дрожащая?..»
Михаил резко взял влево — капот грузовика, сваренный из стали в палец толщиной, буквально размазал человеческое тело. Не вставая с сиденья, «попаданец» схватил автомат — и дал задний ход.
— Коста!
Вальдес недовольно поднялся с разложенного сиденья — видать, решил подремать.
— Ну, чего еще?
Браилов молча показал оружие — черное лицо Коста посерело. Так бледнеют негры.
— Ты… что?
— Садись, давай!
— Наверх все равно не подняться! — заблажил черный. — Там всё на запорах, и стража!
— А у меня ключик есть… — мрачно улыбнулся белый. — На тридцать патронов! Ты едешь или нет⁈
— Еду, еду!
Вальдес метнулся, усаживаясь на капот самосвала. Натеки крови ужаснули его, но мусорщик сдержался, лишь облизал пересохшие губы.
— Заметем следы, хе-хе…
Браилов притормозил на месте преступления, перебросил рычажок. Дизель поднатужился, задирая кузов, и тонн десять руды, гремя и скрежеща, скрыли улики.
— Наверх!
Облегчившись, грузовик резво поднялся по уклону, до самого дробильно-сортировочного узла. Михаил остановил тяжелую машину, но мотор не глушил. Спрыгнул и вооружился, заплюхал по мелким лужам до поста охраны. Дверь — настежь…
Охранников было трое — парочка громил сидела, развалясь, на импровизированном диванчике, а третий стоя разливал самогон. Длинная очередь сняла разом всех. Браилов, чуя, как колотится сердце, отбросил свой автомат и повесил на плечо два чужих, с полными «рожками».
— «Еще немножко, еще чуть-чуть…», — пропел он шепотом.
Снял трубку телефона, мимоходом глянув на растопыренные пальцы. Не дрожат.
— Алло, подъем?
— Машинист подъемной машины Хорст!
— Алло, Хорст… — Михаил придал своему тону развязность. — Тут двое из охраны сменяются. Горизонт минус четыреста тридцать.
— Понял! Клеть готова к подъему.
— О’кей…
И завертелась, закрутилась жизнь, подчиняясь злой, но справедливой воле. На пути к свободе иногда приходится и через трупы перешагивать…
Браилов с Вальдесом напялили на себя меховые наряды охранников, еще и дохи прихватили. Выйдя наверху, оба сразу ломанулись в ангар, и вывели наружу, в темноту и холод, снегоход «Сноу кэт» — его просторная кабину вполне годилась для краткого сна. Тепла, идущего от двигателя, хватало, а морозный ветер не выстудит сквозь тройные рамы…
И никого!