Полки содержали не совсем то, чего следовало ожидать. На некоторых из них действительно были книги. Но на других полках были беспорядочно навалены самые разные предметы… Там было все что угодно – от аккуратно сложенной сверкающей ткани до металлических спиралей, от флаконов зеленого стекла и каких-то сложных предметов, собранных из деревянных стержней, до множества пергаментных свитков, древних костей и длинных изогнутых клыков, прежнего обладателя которых Ричард так и не опознал и даже предположить не брался.
Когда очередной раз вспыхнула молния, миллионы теней от решетчатой структуры окон разбежались по всем уголкам комнаты, по столам, стульям, колоннам, книжным шкафам и ящикам, создавая впечатление, будто все окружающее раскалывалось на части.
– Зедд… что ты такое делаешь?
– Лорд Рал, – заметила Кара негромким голосом из-за его плеча, – мне кажется, ваш дед, должно быть, спятил.
Зедд повернулся, чтобы бросить короткий пристальный взгляд на стоявших в дверном проеме Ричарда и Кару. При свете ламп волнистые седые волосы старика казались приподнятыми, слегка взъерошенными и выглядели бледной оранжевой тенью, но становились белыми как снег всякий раз, когда вспыхивала молния.
– Мы сейчас немного заняты, мой мальчик.
В самом центре комнаты над одним из массивных столов парила Никки. Ричард прищурился, пытаясь удостовериться, действительно ли видит именно то, что, похоже, видит. Ноги Никки находились совершенно отчетливо на ширину ладони над поверхностью стола. Она застыла без движения, абсолютно неподвижно, прямо посреди воздуха.
Каким бы невероятным и потрясающим ни было это видение, это оказалось не самое худшее. На крышке стола был начерчен магический знак, известный как Благодать. И, похоже, он был нанесен кровью.
Подобно самой Никки, линии, образующие эту фигуру, тоже висели в воздухе. Ричарду не раз доводилось видеть, как люди, обладающие даром, рисовали подобные магические фигуры, так что он вполне уверенно ее опознал, но еще ни разу он не видел ничего подобного такому вот парящему в воздухе сплетению.
Гармонично образуя единое целое, вся композиция, составленная из линий яркого зеленого света, висела в воздухе, как трехмерная фигура магического заклинания.
И в центре этой замысловатой геометрической структуры парила, неподвижная как статуя, Никки. Казалось, ее утонченные черты застыли в камне. Одна рука ее была отведена далеко в сторону. Пальцы другой руки, прижатой к боку, растопырены. Ее ноги располагались не на одном уровне, будто она не стояла, а свободно покачивалась, словно замерев посреди прыжка. Волосы были чуть приподняты, как будто взметнулись вверх как раз в тот момент, когда девушка должна была приземлиться, – и тут же была обращена в камень.
Она явно не выглядела живой.
Глава 4
Ричард, ошеломленный, замер, будто прикованный к месту, глядя на Никки, подвешенную в воздухе над массивным библиотечным столом, опутанную со всех сторон поблескивающей сеткой из светящихся зеленых геометрических фигур. Все в ней было неподвижно. Казалось, она даже не дышит. Голубые глаза не мигая смотрели куда-то вдаль, будто пристально созерцали одной только ей видимый мир. А столь знакомые утонченные черты выглядели идеально прорисованными в зеленоватом оттенке, испускаемом светящимися линиями.
Ричард решил, что она выглядит скорее мертвой, чем живой; так выглядит покойник в гробу, перед тем как отправиться к вечному покою.
Это было невозможно красивое и в то же время глубоко тревожное зрелище. Она казалась не чем иным, как безжизненной статуей, созданной из плоти и света. Спутанные пряди светлых волос, собранные в скрученные, мягко выгнутые дуги и завитки, и даже отдельные их нити застыли совершенно неподвижно посреди воздуха. Ричард по-прежнему все еще ожидал, что она сейчас окончательно и неожиданно упадет на стол.
Осознав, что продолжает сдерживать дыхание, он наконец позволил себе выдохнуть.
По-видимому, в тон с дикой энергией молний, сверкавших за окнами, воздух в комнате отчетливо потрескивал, пропитанный силой, которая даже для нетренированного глаза Ричарда казалась необычайной магией. Это было то самое удивительное свойство воздуха, которое привлекло его внимание еще там, в маленьком читальном зале.