Густой белесый туман увлажнял мои плечи, лицо, будто стараясь смыть живую картину: вот мы соскочили с арбы: я, Бешар и ребе Вандал. Все бросились нам навстречу, и мы их всех обнимали, но Дима не дал мне обнять себя. Он выставил руку — поздоровался. Но как? Он руку свою поставил колом меж нами… И Мирьям ко мне не бросилась, я ей показался чужим. Она долго не могла меня вспомнить, а вспомнив, расстроилась.
Джассус просит меня сосредоточиться.
— Профессор хочет поговорить на темы исключительно узкие!
И улыбается Джассус. Эта улыбка его, она как приклеенная, мерзейшая персидская улыбочка.
Профессор тем временем достает из чемоданчика грифельную доску, карты, бумаги…
Нет у меня никакой охоты с ними сотрудничать! Вот ведь и Джассус водит его за нос в чем-то. Похоже, не хочет делиться добычей. А какой добычей, собственно? Это мне предстоит узнать еще, разгадать их обоих…
Кто бы француз этот ни был — Дима? не Дима? — я кровь его ненавидел, они все равно были с моим врагом одной крови — гиены пещерные!
— Переводите мне, доктор, не так быстро, пожалуйста, я что-то плохо себя чувствую.
— О’кей! — согласился он и, конечно же, с места понесся на рыси: — Профессор говорит, что вас ожидает первая премия Постоянной комиссии по длиннейшим пещерам мира! Профессор Жан-Жак Мишель состоит почетным членом этой комиссии… Первая премия безусловно ваша! Вы поставили величайший рекорд, заполнили гигантское белое пятно карстовой карты Азии. Он говорит, что в списках комиссии нет ни одной пещеры, которая бы относилась к этому району мира. Ваши открытия немедленно войдут во все учебники геологии и географии. Вы будете удостоены самых высоких научных званий и почетных наград крупнейших университетов мира…
Француз сосредоточенно копается в своих картах и бумагах, под шорох которых я пытаюсь мучительно вычислять: когда же ребе успел их поженить? «Две недели мы были внизу, в Двуречье, в Халдее! Нет, ни за что в жизни себе не прощу, что оставил их вместе! Где была моя бдительность, что я думал себе?»
— Пещерная система Хельнох в швейцарском кантоне Швиц!
Я вижу карту. Француз водит по карте пальцем, а в глазах у него — сверлящее холодом любопытство. Нет, он не француз! Этот воробушек из ФБР, я для него добыча жирная…
— А это пещера Флит-Ридж в штате Коннектикут! А это — Мамонтова пещера… Профессор говорит, что в списках Постоянной комиссии числятся в настоящее время тридцать пять длиннейших пещер мира. Пещеры же менее трех километров с учета комиссии сняты, ибо таких уже несколько сотен…
«Научные звания! Деньги! Слава… А что, вовсе неплохо, стоит сосредоточиться, Каланчик!»
— Но, к сожалению, — переводит профессора Джассус, — очень часто публикуются совершенно фантастические данные. Сообщалось, к примеру, что протяженность Мамонтовой пещеры якобы двести пятьдесят километров, а оказалось, что втрое меньше! Поэтому очень важно, чтобы все свои данные вы дополнили для начала орфометрически: объемами и площадью, характеристиками кадастра. И лишь тогда все открытия ваши…
Вместе с креслом француз подъехал ко мне, положив на стол грифельную доску. Меня коснулось его дыхание. Профессор сопел, как жеребец на скачках.
— Вы слышали про таблицы Корбеля? Имеете представление, как чертится продольный профиль? Это очень просто. Вам надо вспомнить для начала любую пещеру. Сейчас профессор вам хочет показать, как изображается карстовая впадина. Он вам рисует ее. А это — подземный поток. А это — сифон. Он спрашивает, как вы проходили сифоны? Он говорит, что без гидрокостюма сифоны не одолеть.
Тупо смотрю на доску, на карты. Многие слова и термины я слышу впервые — весь я потею и ерзаю в кресле, но всего ужаснее то, что не могу вспомнить ни одной пещеры. Ни одной, ровным счетом.
Глядя на мое отчаяние, они тоже начинают нервничать, не зная, чем бы помочь мне.
— Ну хорошо, дорогой Калантар. Назовите хотя бы плотность пещер в любом районе, где вы проходили! Любую цифру — длина ходов, количество пещер на тысячу квадратных метров! Бросьте любую цифру!
И вдруг меня осеняет. Эврика! Пергамент! Вскакиваю с кресла, чтобы бежать в палату, которая рядом, за дверью, но путаюсь в проводах и чуть не падаю. Проклятый француз наехал с креслом как раз на мои провода.
— Пергамент, доктор! Несите пергамент!
Но Джассус мне кисло морщится и делает тайные знаки. Дескать, пергамент сейчас не нужен, пергамент сейчас не по делу, в другой как-нибудь раз. Эти знаки ловит профессор, и между ними затевается разговор, затем — перепалка, и Джассус пергамент выносит.