Мы вылезли из пролома и увидели зал, где пылали костры, а в котлах булькало варево, и жарился на козлах с воротом жирный барашек. Едкий дым стал слезить ребе глаза, и ребе вдруг чихнул.
Мы прятались в это время за камни, и мигом заклацали карабины в руках у вскочивших разбойников. И ребе к ним вышел… Он вздел к небу руки, выпрямился, сделался выше, а каменные своды наполнились его громовым голосом: «Из глубины взываю к Тебе…» И ребе пошел прямо на них.
Дальше случилось вот что. Мелкими шажками ребе шел и шел на разбойников, произнося на ходу те несколько тайных слов, известных в мире лишь редкостным каббалистам, и стена расстрельщиков наших дрогнула. Один за другим они стали опускаться на пол, легли и успокоились. Но один из них по-прежнему стоит на ногах — в белой абе, в тюрбане. «Неужели еврей?!» — думал ребе, прекрасно зная, что только против еврея его магические заклинания не имеют силы. Заклинания, в которых содержится одно из сокровенных имен Бога.
И ребе вдруг произносит: «Шма Исраэль…» — как первую часть пароля. И все мы услышали четко и радостно в ответ:
— Адонай Элохейну, Адонай эхад!
Так состоялась, Илана, наша первая встреча с Бешаром, ставшая для всех роковой. Но я ничуть не жалею, а снова хотел бы ее пережить, когда последняя смертельная обреченность в один миг оборачивается восторгом и избавлением. И, пережив однажды такое, ты жаждешь этого снова и снова, не в силах больше свидетельствовать о другом.
Мы лежали, уткнувшись носом в мокрые камни, а ребе Вандал и Бешар, позабыв обо всем на свете, пылко и взахлеб чирикали на иврите. Наконец ребе вспомнил о нас и позвал знакомиться. Пройти к ним было не так-то просто: дорогу загромождали тела поверженных, с бритых голов свалились тюрбаны, руки и ноги были у них подвернуты, в бока им утыкались стволы собственных карабинов. Мы эти грузные туши принялись переворачивать, кряхтя и надрываясь, укладывали рядком. А ребе при этом говорил командиру, что все они могут проснуться, что спят, что может их разбудить когда угодно.
Мирьям пошла к котлу, поправила под ним головешки, попробовала варево из половника. Потом сняла кусочек мяса с огромной бараньей туши, обожглась и стала дуть на пальчики, дуть и облизывать их, и это Бешара рассмешило.
Ребе же был возбужден. Он весь сиял и говорил нам, сияя, что Святая земля, куда мы так долго идем, она к нам приблизилась. «Дети мои, это муж Святой земли, израильтянин! И наши скитания, с Божьей помощью, кончились».
Все было странно и подозрительно: куда мы вышли, где находимся? И почему так по-разбойничьи выглядят израильтяне? А этот Бешар — он же типичный араб! И я стал усиленно вычислять: «Вот наши вещи, с ними ошибки никогда не случалось, — это пещера Палеагура, израильтяне здесь быть не могут, здесь курдские горы, Ирак…» И вообще, свою первую встречу с израильтянами я мыслил себе более романтично. И обратился к командиру на чистом арабском:
— Во имя Аллаха милостивого и милосердного — хвала Аллаху! Да будет тебе приветствие Мухаммада, как и всему роду твоему.
Это витиеватое приветствие привело командира в восторг:
— Ты тоже из Бухары? Как зовут тебя?
— Исса! — ответил я. — Родился-то я в Бухаре, но род наш мы ведем из Мосула, это должно быть где-то отсюда поблизости…
— Вай-ле, больно уж непонятно! Давай-ка лучше перейдем на иврит, страшно по ивриту соскучился!
Я развел руками: иврит, дескать, не понимаю. И обвел рукой поверженных и храпящих.
— А кто эти люди?
— Мои зенитчики, люди шейха Барзани. Вы находитесь в зоне активных боевых действий, — и Бешар показал рукой впереди себя: — Но оттуда приходят евреи, я ради них, собственно, здесь и торчу. Приходят ко мне евреи и летят на родину — через Турцию, через Иран. — Он обнажил в улыбке молодые, крепкие зубы, в кроткой, еврейской улыбке, и добавил: — Не так все просто, конечно!
— А с нами что будет?! — воскликнула Мирьям.
Я каждое слово переводил нашим, они стояли рядом и задавали десятки вопросов.
«…Он ради нас тут живет?»
«…Его прислали специально для встречи с нами?»
«…Он знал, что мы вышли, он ждал нас?»
Десятки, короче, вопросов, и я переводил, мне тоже не терпелось узнать о странной миссии этого человека.