Единственным признаком жизни оказалась бензоколонка на самой дальней окраине вымершего городка. Никакой броской рекламы, просто в землю врыт щит с надписью: "Харки: бензин по дешевке". Перед приземистым оштукатуренным гаражиком торчит одна колонка; у допотопной стойки-шатра "Кока-кола" немыслимых габаритов толстяк в нижней рубахе сидел за грубым, кособоким складным столиком. Отпивал из пластиковой чашечки и курил. Завернув к колонке, Филип притормозил у самого столика. Голова толстяка была покрыта какой-то серой тряпкой, должно быть, от солнца. На Филипа он не обращал ни малейшего внимания.
Выйдя из машины, Филип мгновенно окунулся в нестерпимый зной. Подошел к столику, присел напротив. Тело толстяка стало бронзовым от загара, только из-под рубахи выглядывало белое брюшко - то ли толстяк рубаху вообще не снимал, то ли сменная точно такой же длины. С тучной физиономии ручьем струился пот, заливая бульдожьи складки на щеках, вспыхивая на сивых щетинках, усеивавших каскад подбородков. Громадные зеркальные очки совершенно скрывали глаза. Толстяк поднес чашечку ко рту, и Филип увидел на безымянном пальце впившееся в плоть дешевое обручальное колечко. Попытался представить себе, какая же должна быть у него жена, но воображения не хватило. В другое время, с разрешения клиента, щелкнул бы такого колоритного типа; но сейчас не до того, есть дела и поважнее.
- Кофе хотите? - спросил толстяк, голос раздался из самых недр необъятной утробы. - С пылу, с жару...
- Нет уж, спасибо! - сказал Филип. Утер пот со лба тыльной стороной ладони. Кивнув в сторону аппарата, спросил:
- Кока-кола есть?
- Лет сорок уже не работает, - ухмыльнувшись, сказал толстяк. - Я малому наподдал, который баллоны возил. Ишь, "жирным" меня обозвал!
- Да ну? Толстяк кивнул.
- Двинул ему разок всего. В челюсть. Ну и сломал, видно. В придачу половину зубов своих выплюнул. С тех пор и след простыл. Ни его, ни кого другого не видать. Машина-то прокатная, - последнюю фразу он произнес безо всякого выражения.
- Моя? Прокатная.
- Вон на ней бирочка. Сразу видать. Турист, что ли?
- Да вроде того, - сказал Филип, не рискуя распространяться. Но все же решил позондировать:
- Вот, решил проехаться по памятным местам. Ищу военную базу "Пик Штурмана".
- Базу? Вы вроде молодой... Ее после войны прикрыли. После второй мировой.
- Я знаю... Мой отец там служил. Я в Рино заехал по делу и решил подскочить, поглядеть. Отец много интересного про службу рассказывал.
- Я у них механиком был, - сказал толстяк. - Там как раз и выучился своему ремеслу.
У Филипа душа ушла в пятки. Сейчас станет расспрашивать, кто отец, что да как...
- Ну, а какие приходилось латать? - поспешил сам с вопросом Филип.
- Какие... ТВФ, "храбрецов", "диких кошек". Все, что перегоном летало. Твой старик небось из транспортников был?
- Угадал, - сказал Филип, вздыхая про себя с облегчением. Его познания в авиатехнике второй мировой войны практически сводились к нулю.
- Как зовут? Может, знал или слыхал...
- Смит! - выпалил Филип. - Боб Смит.
- У нас Смитов много было. Правда, с офицерами я не очень-то.., все больше по грязной работе.
- А близко база? - поспешил Филип отвлечь толстяка от воспоминаний.
- Да недалеко, - ответил тот. Запалил окурком новую сигарету, глотнул кофе из чашечки. Осторожно поставил на стол, облизнул губы. - Езжай на север, еще километров двенадцать, и будет широкое шоссе направо. Старое, двести двадцать первое. Проедешь по нему километров двенадцать и увидишь впереди горы, между ними такие впадины. Поезжай прямо через горы, еще километров пять, а может, меньше. И будет тебе база. Только смысла нету.
- Почему это?
Толстяк провел ладонью по подбородку и шее, стряхнул с руки пот.
- Продали ее. Там какой-то учебный лагерь для всякой знати. Стрелять, управлять машиной учатся. Не думаю, чтоб посторонних близко пускали...
- Так хоть издалека взгляну. Там небось все по-новому...
- Не сказал бы. Я наведывался туда, когда эти вселялись. Помогал им проводку наладить, водопровод тоже. Как раз они там себе трек для езды оборудовали. А остальное почти все по-старому. Да! Они собак завели. Здоровых, доберманов. Специально, видно, обучают. У меня прямо поджилки затряслись. По две на цепи держат.
- Пожалуй, в таком случае мне точно лучше на территорию не соваться, сказал Филип, изобразив трусоватую ухмылку. - А то заикой останешься... - Он поднялся, чтоб идти к машине. - Кстати, не знаете ли, где тут можно разжиться парой темных очков?
- Не-а! - протянул толстяк. - Кроме как у меня, больше негде. Классные, ага?
- Как раз то, что мне нужно, - подхватил, подыгрывая, Филип.
- За десять купил, - сказал толстяк.
- Я за такие бы все пятнадцать отдал!
- Не откажусь...
Филип вынул пачку долларов, отсчитал пятнадцать, выложил на стол. Толстяк стянул с носа очки, положил рядом с деньгами. Глаза у него никак не подходили к бульдожьей физиономии. Большие, светлые, радужка ярко-зеленая, переливчатая. Женские глаза. На одутловатом в складках лице такие красивые глаза казались каким-то непотребством...
Филип взял очки, сунул в тот же карман, где лежала свернутая схема базы "Пик Штурмана".
- Спасибо!
Толстяк услужливо качнул головой.
- Приятно было познакомиться, - он улыбнулся, шаря глазами по лицу Филипа. - Как увидел, что подъезжаете, решил было, что вам ничего не сбудешь. Меня Харки зовут, на случай, если обратно той же дорогой поедете.
- Боб! - представился Филип.
- Боб, - задумчиво повторил толстяк. - Как и папашу вашего. Похвально!
Филип заулыбался, махнул рукой и пошел к машине. Отъезжая и выруливая на шоссе, он все чувствовал спиной скользкий зеленый взгляд.
Без труда отыскал поворот, свернул, и немедленно пришлось сбавить скорость на совершенно сбитой дороге. Из щелей в асфальте росла пучками трава, обочины практически отсутствовали. По обеим сторонам расстилалась лишь блеклая пустыня, и Филип содрогнулся от внезапной мысли: сколько же он сможет идти, оставив машину? Через несколько миль он увидел впереди горы и совсем сбавил скорость. Сунул руку в карман, вынул очки, обтер об рукав, надел. Тотчас же в ноздри ударило кислым запахом пота, даже волна тошноты подступила к горлу.
Изо всех сил стараясь не обращать внимания на запах, Филип разглядывал местность слева от дороги. Повсюду ни следа человеческого присутствия. Доехав до шоссе, ведущего на север, к базе, Филип остановился, вгляделся вперед. Дорога пробивалась через бугристые горы и сворачивала чуть вправо. Отсюда казалось, она ведет в никуда. Филип постоял несколько минут, изучая голый пейзаж, потом развернул машину в ту сторону, откуда приехал. Углядел впереди на полкилометра какой-то бугорок, с виду достаточный, чтоб укрыть машину. Поравнявшись с бугром, Филип свернул с дороги, шины зашелестели по каменистой поверхности пустыни, не оставляя следов. Заехал за край выступающей породы, остановился, вышел из машины. Шагая к шоссе, старался запомнить приметы, по которым можно потом найти это место. С шоссе машины не было видно. Нарвав полыни у дороги, Филип пошел обратно к машине, тщательно счищая с поверхности камней возможные следы. Дойдя до выступа, убедился, что видно разве что с самолета, и тогда принялся вынимать груз из багажника. Через десять минут он уже шагал с рюкзаком за спиной, сбоку болталась фляга.