— Ватоливна, геньги! — протянул руку настырный Мишка.
— Уйди, Мишка, не то дам! Только не шнурок, а по одному месту. Уйди, не крутись под ногами! — в сердцах вскрикнула Светлана Анатольевна и вновь погрузилась в тягостные свои думы.
— Сдавай, сдавай деньги, подруга, — всё ещё миролюбиво посоветовала Зинаида, — тебе же лучше будет.
— И чем же это, интересно, мне будет лучше? — изумилась Светлана Анатольевна. — В прошлый раз тоже деньги сдавали все поголовно, а на своё новоселье директриса пригласила только членов профкома по твоему же списку. И мне от этого было лучше?
— Тебе досадно, что меня пригласили, а тебя за твои деньги — нет? — начала терять терпение Зинаида и вплотную приблизилась к Светлане Анатольевне. — Карьере моей завидуешь?
— Ой, если я завидую твоей карьере, то ты — моему небывалому уму и красоте неземной, — необдуманно парировала Светлана Анатольевна.
Зинаида иронично усмехнулась. Разговор зашёл в тупик.
— Ну будь ты хоть немного дальновиднее! — вновь начала гостья и перебинтованным пальцем постучала себя по лбу. — Прекрасно же знаешь, что только вызовешь недовольство у начальства.
— И что с того! — неосторожно воскликнула Светлана Анатольевна. — Этому твоему начальству всю жизнь денег не хватает! Так и норовит заглянуть в чужой карман
— Геньги, геньги! — заклекотал снова Мишка. — Вагми, Ватоливна!
— Ничего я у тебя не возьму! — взорвалась она. — Сказала же — нет у меня никакого шнурка! И уйди! Не мешай!
Мишка опасливо отбежал в сторону и натолкнулся на Зинаиду.
— А шёл бы ты, дорогой, со своим «гынь–гынь» к логопедам! — грозно нахмурила та брови и рывком отодвинула докучливого мальчишку в сторону.
— Логопеды у нас народ занятой, — недобро усмехнулась Светлана Анатольевна, — с детьми работать им некогда.
— И точно! — обрадовалась Зинаида неожиданно возникшему взаимопониманию. — Сегодня с утра только и заняты тем, что объявление к педсовету цветочками да вензелёчками разрисовывают.
Согретые общим чувством, женщины примирительно помолчали.
— Ты бери, глупая, пример со сменщицы своей молодой, да ранней, — вновь вернулась к разговору Зинаида и ласково прикоснулась перебинтованным пальцем к руке Светланы Анатольевны. — Ведь вот всего чуть она у нас поработала, а уже и категория первая, и премии самые большие, и тобой, дурой старой, походя помыкает. А всё почему?
— Почему? — наивно расширила глаза Светлана Анатольевна.
— А потому! — поучающе передразнила Зинаида. — Ласковое телятко двух маток сосёт. Всегда знает, когда, как и, главное — с чем подойти к начальству. Не то что ты!
— А мне противно быть телятком. Я всё–таки ещё человек, — неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах, произнесла Светлана Анатольевна.
— Ой–ой, ты Девственницу–то Орлеанскую кончай из себя корчить! — уже не сдерживаясь, почти вскричала Зинаида. — Деньги сдаёшь или нет?
— Ватоливна, на, на! — вынырнул откуда–то сбоку со своей протянутой рукой Мишка.
— Да что ты пристал ко мне, как банный лист! — чуть не плача, обрушилась на него Светлана Анатольевна. — Избавлюсь я от тебя с твоими шнурками и талисманами когда–нибудь или нет!
Мишка в испуге отскочил от неё и, не удержавшись на ногах, спиною навалился на зеркальный шкаф. Угрожающе всколыхнулось неплотно закреплённое зеркало. И Светлана Анатольевна невольно поморщилась, увидев в нём своё отражение: на бледном испуганном лице бессмысленно моргали маленькие подпухшие глазки, в жалкой попытке улыбнуться кривились тонкие губы. «Экое мерзопакостное зрелище!» — съязвила она своему отражению и ухватила Мишку за стиснутую в кулак руку, чтобы спешно отойти с ним подальше от зловещего зеркала.
— Так, всё, хватит! — нашла, наконец, в себе силы для твёрдого ответа Светлана Анатольевна. — Никакие начальственные юбилеи я оплачивать не стану. Нет у меня на это денег!
— Так и передать? — угрожающе тряхнула перебинтованным пальцем Зинаида. — Смотри, не пожалеть бы потом!
С грохотом захлопнулась за нею дверь. Жалобно зазвенели на игровом столе игрушечные чашечки из кукольного сервиза. Светлана Анатольевна обвела угасшим взором притихших своих детей.