Шестилетняя Аня Кононович, с большими карими глазами на болезненно–бледном, худеньком лице, была первой в списке детей, предназначенных для перевода в группу «Монтессори». Для Светланы Анатольевны этот перевод мог бы удобно разрешить одно важное затруднение, с недавних пор не дававшее ей покоя. Затруднение возникло из череды суматошных событий минувшей весны, когда Аня гостила у мамы. Мама добилась этого права, обзаведясь ворохом бумаг, удостоверявших решительное её отвращение к алкоголю. Но, вопреки круглым печатям на бумагах и размашистым начальственным подписям, отвращение длилось недолго. Мама вернулась к своему пристрастию и, не жалея для «кровиночки» ничего самого лучшего, щедрой рукой отмеряла и ей «живительной влаги» из своего запотевшего стакана. Дочка сразу переставала думать о еде, да и засыпала не в пример лучше прежнего. Обеспокоенный детдом срочно откомандировал за девочкой милицейский наряд. Светлана Анатольевна передала с милиционерами для неё яблоки, а на словах — привет.
— Ватоливна, а ты мне привет передавала! — при скорой встрече сообщила Аня воспитательнице и уже не сводила с неё восторженных благодарных глаз.
Светлану Анатольевну тяготила эта привязанность. Влюблённая девочка ревниво отстаивала своё первенство среди других детей в её сердце. Ничуть не сомневаясь во взаимном чувстве, она всегда ожидала большего внимания к себе, особых слов, отдельного взгляда.
— Ватоливна, а ты мне привет передавала, — напоминала она Светлане Анатольевне и требовательно протягивала для поцелуя трубочку тоненьких своих губ.
На прогулке, в разгар летнего дня, когда трудно было удержаться от желания прыгать и кричать, кувыркаться через голову и подбрасывать вверх без. ногого ватного зайца, Аня оставалась безучастной ко всеобщему детскому ликованию. Неотступно следуя повсюду за своей воспитательницей, она жадно разглядывала её своими сияющими влюбленными глазами и не скупилась на пылкие признания:
— Ватоливна, а ты мне привет передавала!
В сентябре, когда Светлана Анатольевна засобиралась в отпуск, Аню, как и предполагалось, перевели в «Монтессори». Относиться к этому событию можно было по–разному. Но делать из него трагедию Светлана Анатольевна уж точно не намеревалась. Впрочем, встретив как–то в городе на автобусной остановке Надежду Николаевну, по иронии судьбы также перемещённую в группу «Монтессори», она всё же поинтересовалась у неё:
— Ну, как там тебе моя Аня?
— Да ничего особенного! — ответила та, небрежно взмахнув рукой. — Как и все они.
Подавив в себе неприятный внутренний холодок, Светлана Ана. тольевна долго собиралась с ответом.
— Знаешь, Николаевна, в этом дурдоме мы сами все уже давно свихнутые. А у неё ёще и мама — проговорила, наконец, она. — Меня не вспоминала?
— Вчера на прогулке вспомнила: " Уже листопад. Когда все листочки упадут, вернётся Ватоливна», — пожав плечами, ответила Надежда Николаевна и принялась нещадно ругать» совершенно гнусный» характер Аделины, с которой теперь вынуждена была работать в паре.
Светлана Анатольевна не слушала. Анины слова глухими ударами стучали у неё в ушах. К голове тягуче приливала жаркая волна крови.
— Ну, пока; мне пора — пряча глаза, не кстати начала прощаться она и торопливо направилась к остановке. — Я зайду к тебе ещё на работу сегодня!
Сидя у окна автобуса, Светлана Анатольевна скользила безучастным взглядом по пыльной листве проплывавших мимо деревьев, по газонам пожухлой редкой травы, по красной кирпич. ной кладке старых, ещё «за польских часув»[1], домов. Заметив на площади ряд разноцветных пала. ток со стандартным набором заморских товаров и словно вспомнив о чём–то, она резко поднялась с места и вышла из автобуса.
Маленькие турецкие шоколадки, засахарен. ные орехи, «Чупа–чупс» с жевательной резинкой внутри — всё было слишком дорого и потому непривлекательно для Светланы Анатольевны. Взгляд равнодушно скользил по рядам разноцветных пакетиков и кульков, пока вдруг не споткнулся о пластиковую коробку с огромными круглыми леденцами на палочке, изукрашенными яркими цветами и ободочком по краю. «Ой, дорого, — подумала Светлана Анатольевна, но, вспомнив последний свой перед отпуском детдомовский полдник с йогуртом и апельсинами, решительно потянулась к сумочке, — в конце концов, я им больше должна».
Из «Монтессори» в тихий час не доносилось ни звука. Лишь в раздевалке Надежда Николаевна шуршала засушенными кленовыми листьями, собирая их в роскошную красно–жёлтую гирлянду.
1
[1].za polskich czasów. (польск.). польских времён, т. е. тех времён, когда Западная Белоруссия до 1939 г. входила в состав Польши (прим. автора).