– Был, – говорю, – у меня одноклассник. Связался с плохой компанией, стал прогуливать. Так что вы думаете, директор его на Доску почета вывесила нарочно. Школьные хулиганы в недоумении: вроде нашего круга парень, а сам любимчик учителей. Подняли его на смех, ну и этот вроде бы как задумался.
– Ну и что?
– Работа, – говорю, – предстоит творческая и стоит уже других денег.
Максимально непринужденно я произнес слово «миллион». Сколько раз репетировал этот момент перед зеркалом. Сначала я выглядел просто смешно, но через боль продолжал тренировки. Знал, что однажды ко мне придет супруга полузащитника нашей сборной, а возможно, он сам. Понемногу начало получаться. Странно, ведь миллион – это всего лишь слово-числительное, но в контексте денег имеет какой-то особый вес. Челюсти сжимаются от волнения, а язык перестает слушаться. Вот она, рабская наша сущность. Теперь с ней было покончено. Я тут же позвонил в банк и заявил, что намерен закрыть ипотеку, которая все еще связывала меня с бывшей.
На столе передо мной лежали две «котлеты» по пятьсот тысяч, перемотанные резинками.
Чья-то годовая зарплата или могила на одном из московских кладбищ. Места поприличнее – уже по стоимости подмосковной квартиры-студии. Ну а если сосед – актер, еще столько же сверху. Глядя на цены, теряешься: жить или умирать. Странно, что столичные банки еще не выдают ипотеку под такие «однушки». Или я ошибаюсь? Индустрия смерти не могла бы процветать там, где жизнь нормальная.
По длинной и темной лестнице я спустился в офис бюро ритуальных услуг.
– Я правда сейчас не попаду в ад? – уточнил я у агента по пути в подвальное помещение.
– Сейчас посчитаем смету, и сами все для себя решите, – то ли в шутку, то ли всерьез ответил он.
Вот такой он, Харон московской будничной мифологии. Человек в дорогом костюме повел меня мимо выставленных друг за другом гробов.
– Это экономкласса. Вот варианты поинтересней. Это премиум.
– С кондиционером и телевизором?
– Экологичные материалы, импортная сборка, внутренняя отделка разных оттенков, все на высоком уровне.
Примерно так же недавно мне впаривали машину в одном из автосалонов. Только в этот раз не предложили тест-драйв. Осталось добавить «к счастью». От этой мысли мне стало не по себе, и я решил перейти сразу к делу:
– Мне нужно место в аренду…
– Без детей и животных на длительный срок, – продолжил агент.
– И памятник поприличнее.
Последний пункт вернул диалог в конструктивное русло.
– Тогда начнем от трехсот.
Агент раскрыл каталог памятников где-то на середине. Всего я насчитал страниц десять, и в конце, вероятно, находился вариант с мавзолеем. Ну или подселение в существующий.
Я ткнул пальцем в подходящий вариант. Агент одобрительно хмыкнул, прикидывая в уме процент от продажи.
– Про аренду земли вы, конечно, пошутили?
– Я серьезно.
Агент тяжело вздохнул:
– А потом ваш мертвец воскреснет?
Тут уже я подхватил его:
– Вы угадали. По сценарию фильма главный герой восстает из мертвых.
– А, киношники. Ваши часто ко мне заходят. То реквизит просят, то постановочные похороны. Многих я на съемках повидал. Ну и в гробу, конечно, – гордо проговорил агент.
– Нам только на одну ночь.
– Оживших мертвецов?
– «Восставший из мертвых – 5». Слыхали, может?
– Да уж всякое слышали за время работы.
Погребальные декорации для нашего камерного триллера обошлись мне в восемьсот тысяч. Тогда я понял, как сильно продешевил, называя цену своей клиентке. Договор с кладбищенской мафией уже был подписан, а соваться на погост без спроса посреди ночи было слишком рискованно. Пришлось смириться с утратой денег.
Дату постановочных похорон назначили произвольно, по мере готовности памятника. Сама не ведая, Вика обзавелась вполне приличным мемориалом из черного мрамора. Намечалось торжественное открытие. Я вновь вызвал в офис дядю Сережу. Того самого, что вел наблюдение за девчонкой.
– Готов ли ты выступить против ереси и разврата?
– С тебя аванс – и начнем.
– Тогда надевай свою старую форму. Будешь у нас полицией нравов. Мне для прикида тоже что-нибудь подобное прихвати.
Ряженные в два кителя дачно-подсобного образца, мы с дядей Сережей отправились патрулировать территорию возле дома, где жил Викин бойфренд. Герой кладбищенского романа попался на выходе из подъезда. Мы затащили его обратно и приступили к допросу. Я вытащил из-за пазухи фотографии.
– Ну что, узнаешь себя, Тихомиров? Надругательство над местами захоронения группой лиц по предварительному сговору. До трех лет колонии, – без запинки проговорил дядя Сережа и по привычке ткнул задержанного в живот.