Она увидела свет под дверью. Ей показалось, что она ошибается. Нет, это была ее дверь. Он пересел на другой поезд, он был здесь.
Она миновала площадку в темноте, потому что свет выключился снова, кругом было темно, только полоска света из-под двери и из замочной скважины. Нет, быть того не может, ему негде было сойти с поезда, чтобы пересесть на другой, но все равно, кто-то ждет меня. Она толкнула дверь и сразу вошла.
Револьверный выстрел оставил острый терпкий запах. Сандрина лежала, привалившись к постели со странно подвернутыми, словно ватными ногами. На полу валялся табурет. Рука ее впилась в красный репс покрывала.
На ночном столике лежало письмо, оставленное Даниелем, листок, сложенный вчетверо, а на черной кожаной сумочке Бэмби отражался отсвет верхней лампы — круглой, желтой, ослепляюще яркой.
Спустя некоторое время, часа два или три, точно трудно было сказать, Бэмби уже находилась в комнате незнакомого отеля со светлой мебелью, на улице около Дома инвалидов. Бэмби стояла в своем синем пальто одна, прижавшись лбом к стеклу, по которому хлестал дождь.
В правой руке у нее была зажата записка Даниеля «Я люблю тебя», написанная неразборчивым почерком, наспех, просто клочок бумаги, который она прижимала к губам.
Она словно цеплялась зубами за это «я люблю тебя», чтобы не думать о Сандрине, которая занесла ей сумочку, не думать о том ужасе, который был написан на лице Сандрины, не думать о том, что та заменила ее. Это я должна была лежать теперь, привалившись к постели. Завтра я пойду в полицию. Я люблю тебя, я жду, когда ты доберешься до Ниццы, чтобы тебе не причинили зла, я больше ни о чем не могу думать, только о «я люблю тебя», ни о чем другом.
Спальное место № 225
Эвелин-Берт-Жаклин Лаверт, супруга Гароди, двадцати семи лет, красивая, хорошо сложенная длинноволосая брюнетка, рост 1 м 60, особые приметы: скрытная, лживая, упрямая, вспыльчивая, с ужасом рассматривала своими большими синими глазами розовую папку, которую Малле снял с подоконника и протянул ей через стол. После убийства девушки из Авиньона «курс трупа» понизился еще на 35 тысяч франков.
— Пяти вам мало?
— Вы с ума сошли! Вы мерзкий тип!
Она начала хныкать, обхватив голову красивыми руками, сидя в совершенно новом, шикарном, только чуть поношенном замшевом пальто.
— Вы все время лжете!
— Нет, я не лгу!
— Вам так хочется стать шестой?
— Что вам сказать? Я ничего не знаю.
— В этом купе было шесть человек. Остаетесь вы одна. Другие тоже ничего не знали. Их уничтожили потому, что они ничего не знали. На этот счет мы согласны с вами. Тогда скажите то, чего вы не знаете.
Она отрицательно мотала головой. Малле полистал розовую папку и бросил в корзину рядом с собой.
— Желаю удачи, — сказал Грацци. — Продолжай.
Он вышел из-за стола с ощущением тошноты. От усталости или от отвращения.
— Ну, как она там? — спросил Таркэн.
— Через час-два расколется. До полудня.
Грацци сел в кресло перед столом, положив ногу на ногу с записной книжкой в руках.
В утренних газетах писали об убийствах Кабура, Элианы Даррес и Риволани. В своем 38-м автобусе Грацци заметил, что пассажиры оглядывались на здание филиала «Прожив», в котором работал Кабур.
— Новости поступают со всех сторон. Два дня назад все они могли быть использованы. Но теперь…
— Итак, что тебе стало известно?
— Во-первых, «Прожин». В субботу кто-то позвонил на коммутатор, чтобы узнать адрес Кабура. Мужской голос. Утверждал, что является их клиентом и готовит список для отправки рождественских подарков. Вероятно, именно таким образом он и нашел бедолагу.
Грацци отмечал галочками ответы в своем блокноте.
— Затем Риволани. У него были долги.
— У меня тоже, — сказал Таркэн.
— Даррэс. Во время обыска у нее в квартире обнаружили выписки из банковских счетов, но не саму чековую книжку.
— Ну и что? Вероятно, кончилась, и она не успела получить новую. А ты что думаешь?
— Досадно то, что я где-то видел эту книжку.
— Где же?
— У нее дома, когда подобрал ее сумочку в лифте. Кажется, я положил потом сумочку где-то в комнате.
— Ребята не Отдела опознаний не впервые что-то теряют. Тупицы! Остается позвонить в банк.
— Звонили. Жан-Луи говорит, что у нее на счету 200 или 300 тысяч и все в порядке, кажется.
— Тогда оставь меня в покое с твоими домыслами. Мы только запутаемся. В любом случае он в наших руках.