Даггетт стиснул зубы.
— А вам не пришло в голову, что она, может быть, была бы жива, если бы вы действовали иначе? — выкрикнул он.
— А что бы это вам дало? — ответил Беркли. — Вы бы записали ее показания, ну, может, побранили за то, что опоздала прийти к вам. Не забудьте, что у вас уже есть один обвиняемый — Генри Байнтер, и вы уверены в правильности своей версии.
Лейтенант ничего не сказал, но Беркли с удовлетворением заметил, что его доводы проняли полицейского. Тогда он добавил:
— Помешать Максвеллу убить ее можно было только, приставив к ним обоим круглосуточную охрану. Если бы она и пришла к вам, вы бы не стали ее охранять. И не говорите мне, что я неправ.
Даггетт попытался успокоить его.
— Согласен, — признал он. — Скажем, слова у меня опередили мысль.
Но признавать себя побежденным он не хотел.
— Но все-таки, если бы вы рассказали мне о портфеле…
— Это ничего бы не изменило! — прервал его Беркли. — Вы бы обвинили Генри Байнтера в том, что это он стащил портфель из квартиры Сьюзен Оуэн, и стали бы допытываться, что он с ним сделал.
Полицейский раскрыл рот, но ничего не сказал.
— Смерть Линн Симпсон причинила мне боль, — сказал Беркли. — Даже если ей было на меня наплевать, она не заслужила этого. Теперь вы говорите, что я виновен в ее гибели.
— Замнем это, — сдался Даггетт. — В любом случае уже поздно…
Он взял со стола карандаш и стал вертеть его в пальцах.
— С Байнтером все ясно. Еще день-два, и он расколется…
Беркли поморщился.
— А портфель? — заметил он. — Как вы объясните, что он был у Линн Симпсон?
— Ну, объяснить это нетрудно, — ответил Даггетт. — Во-первых, мы можем предположить, что она все еще была любовницей Джиффорда, хотя и заявила обратное. В этом случае он мог оставить портфель у нее, а после его смерти она, поняв, что из этого можно извлечь выгоду, попыталась шантажировать Максвелла.
Беркли признал, что это было вполне возможно.
— Вторая возможность, — продолжал лейтенант. — Портфель с Линкольн Акрз забрал Байнтер и передал его ей, из чего следует их сообщничество в попытке шантажа Максвелла…
На этот раз Беркли не согласился.
— Зачем это Байнтеру? — перебил он. — Если он действовал из ревности или мести, он не стал бы заниматься портфелем Джиффорда. Это противоречит обвинению, выдвинутому вами против него.
— Я анализирую все возможности, — заметил Даггетт, — и не утверждаю, что эта — самая вероятная. Но она объясняет их обращение к вам. Рассказывая о незнакомце, которого она якобы видела в ночь убийства, Линн Симпсон хотела навести вас на мысль, что портфель — истинная причина преступления. Тем самым она отводила подозрение от Байнтера и толкала нас на поиски несуществующего человека, выдуманного ей самой.
Беркли поморщился.
— Откуда же о нем узнал Максвелл? — поинтересовался он. — Ведь его описание совпадает с тем, что дала Линн Симпсон.
Полицейский отверг это возражение.
— Она рассказала ему об этом, когда связалась с ним, чтобы вернуть портфель, — заявил он. — Если только вы сами…
Беркли хотел было ответить «нет», но вовремя вспомнил, что по совету Пита упомянул о незнакомце в докладе Дороти Джиффорд, а та, в свою очередь, могла рассказать о нем Максвеллу. Но это была лишь деталь.
— Зачем Максвеллу было убивать? — задал он новый вопрос. — Если портфель был у нее, значит она была прямо замешана в убийстве Джиффорда. Ему было достаточно пригрозить ей, что он заявит в полицию, и она отдала бы документы. Соучастие в убийстве куда серьезнее шантажа. Перед таким выбором она наверняка уступила бы…
Даггетт покачал головой:
— Она, несомненно, подумала, что Максвелл предпочтет заплатить, а не садиться в тюрьму, пусть и ненадолго. Кроме того, она могла сказать, что портфель ей отдал Джиффорд и она непричастна к его смерти. Для человека богатого, каким является Максвелл, запрошенная ею сумма просто смехотворна.
— Справедливо, — снова согласился Беркли. — Но если она не собиралась его разорять, то ему тем более не было смысла ее убивать, раз она обещала отдать документы.
Лейтенанта это не убедило.
— Известно, как шантаж начинается, но никто не знает, как такие дела заканчиваются. Он боялся, что она увеличит свои требования, если он уступит в первый раз. Она бы его не отпустила.
Он пожал плечами.
— Пока еще не все ясно, но мы выясним, — заключил он. — Принимая во внимание, что Максвелла взяли почти с поличным, никакой состав присяжных не поверит в историю, которую он рассказал. Если у него есть хоть крупица здравого смысла, он признает себя виновным, упирая на шантаж как на смягчающее обстоятельство.