Мэри поворачивается ко мне лицом, притягивает к себе, от чего мне делается ужасно больно, и принимается целовать. Рот ее сладок и свеж, а учитель был просто мастером своего дела. У меня кружится голова, и я мечтаю, чтобы этот миг продлился как можно дольше. Впрочем, он и так достаточно продолжителен. Я закрываю глаза и совсем перестаю сопротивляться… Как прекрасно, что когда-то изобрели этих женщин… Я уверен, что толстомордый наблюдает за нами в зеркальце, но мне совершенно наплевать. Мэри Джексон отстраняется от меня и едва слышно вздыхает.
— Лучше я устроюсь между вами, — говорит она. — А то здесь в углу как-то неудобно.
— Как вам будет угодно, — отвечаю я.
Не скажу, что сидеть со связанными руками доставляло мне особенное удовольствие, потому что в этот момент я бы нашел куда их деть. Она приподнимается и переползает через меня, в то время как я пытаюсь подвинуться вправо. На девушке лишь одно легкое платьице, и я замираю от прикосновения ее упругого тела… Я готовлюсь к восстановлению контакта… Но эта чертовка поворачивается к Гарри, обхватывает голову моего друга и проделывает с ним то же, что и со мной. Я отнюдь не против — ведь это старина Гарри, но чувствую, что сам как-то уменьшаюсь по отношению к ней, причем как в переносном, так и в прямом смысле этого слова. Я пользуюсь передышкой и любуюсь пейзажем за окном. Толстяк на переднем сиденье устроился вполоборота к нам и развлекается, как в цирке. Он меряет меня саркастическим взглядом, потом опять крутит ручки радиопередатчика и продолжает еле слышные переговоры с невидимыми собеседниками. Они, должно быть, где-то неподалеку, так как мне известно, что радиус действия таких маленьких передатчиков невелик. А за окнами все та же картина: ярко палит солнце, начинающее уже клониться к горизонту, да кое-где мелькают чахлые деревца и яркие цветы. Иногда машина проезжает мимо валяющегося у дороги верблюжьего скелета, и тогда перед глазами возникают кочевавшие здесь когда-то караваны. Мэри Джексон отпускает Гарри и снова придвигается ко мне.
— Ну что, еще не надоело? — недовольно ворчу я.
— Подождите, я хочу выбрать… — безо всякого стеснения заявляет она. — Вообще, если разобраться, вы мне нравитесь больше.
Вот чертовка… а ведь соображает! Я, конечно, понимаю, что это самая вульгарная лесть… Но все-таки приятно. На этот раз она берется за дело с еще большим пылом… а его у этой девицы в избытке!
— Если бы вы все же перерезали веревку… — удается выдавить мне, — то я по крайней мере не чувствовал бы себя таким бесполезным.
— Да я бы с радостью, — отвечает она, — но нечем… Давайте не будем терять времени, и так очень хорошо.
Гарри, который было очнулся, снова впал в совершенное забытье. Предполагаю, что это поцелуи Мэри добили его. А сейчас волна блестящих волос спадает мне на щеку, перед глазами мелькает ее нежное ушко и мой взгляд теряется в тенистых изгибах тонкой круглой шеи. Нежное тепло начинает охватывать меня, и я перестаю сердиться на этих мужиков, которые везут меня к доктору Маркусу Шутцу… неужели я наконец узнаю, кто такой этот доктор Шутц?
Этот вопрос проносится в голове, но довольно смутно, так как я чувствую себя очень далеким от всяких криминальных проблем. Машина замедляет ход, сворачивает направо на проселочную дорогу и снова мчится вперед. Этот маневр буквально приклеил меня к Мэри. Я чувствую смутные угрызения совести при мысли о Сандэй Лав. Тем временем упругий бюст Мэри расплющивается о мою грудь, и я слышу, как ее дыхание учащается. Машина подпрыгивает на колдобинах. Но вот снова тормозит, еще раз сворачивает, теперь налево, проезжает еще двести метров и резко останавливается.
Сквозь рассыпавшиеся по моему лицу светлые волосы Мэри я вижу высокую кирпичную стену.
Оба охранника вылезают из машины. Я слышу, как один из них чертыхается, потом раздается скрип тормозов еще одной машины, и вижу, как толстяк валится на землю под тяжестью молнией метнувшегося на него зверя, в то время как его напарник падает в глубокий нокаут… Узнаю работу Майка Бокански и его собачки Нуну… а также улыбающуюся лукавую физиономию Энди Зигмана.
17 Дела идут на лад
Да, это Энди и Майк, они ехали за нами и вовремя пришли на помощь. Энди Зигман открывает дверцу, достает из кармана нож и разрезает на мне веревки. Мэри Джексон продолжает неподвижно сидеть рядом. Такое впечатление, будто ей чихать на все, что происходит вокруг. Я вылезаю из машины и не могу сдержать стона. Кровь снова струится по жилам, и в первый момент меня так и корчит от боли. Майк достает дубинку и в несколько ударов этого замечательного инструмента укладывает рядом друг с другом обоих моих недавних похитителей, завершая тем самым столь удачно начатую его псом операцию, — да, теперь мальчики проснутся не скоро. Я от всей души благодарю Энди, который действительно вытащил меня из суровой переделки. А он тем временем развязывает Гарри и пытается привести его в чувство. Майк Бокански отдает мне честь, и его пес тоже, причем Майк только что в очередной раз дружески шарахнул его по заду, от чего оба испытали чувство глубокого удовлетворения.