Он признался, что похитил зеленый велосипед при выходе из де Горда в ночь с 15 на 16 августа, а ночь 16 августа провел в гротах Сен-Жине. Почему этот велосипед был найден в канаве с помятой рамой и рулем? Потому что его сбила машина при пересечении двух дорог, которые жандармы определили на случай, если он говорил правду, как автострады номер девять и девяносто семь. Когда он упал, он оцарапал себе руки, лицо и колени, а машина даже не остановилась. Марка машины? Он не знал. Цвет? Он не мог сказать. Она ехала слишком быстро. Он, естественно, не мог обратиться с иском, так как велосипед был краденым. Он оставил велосипед в яме на обочине, а насос на всякий случай прихватил с собой.
Он шел весь день, а вечером, выбившись из сил, остановился в гротах Сен-Жине. На следующее утро он ушел, забыв о насосе, а в четырех километрах от Сен-Жине он похитил другой велосипед и в тот же вечер добрался до Сета.
До сих пор все совпадало, а также тот факт, что 16-го утром часть дороги, которую он прошел пешком от Сен-Реми до Фонвьеля, привела его в Бо. Он мог остаться на автостраде, и это было бы логично, но мог также повернуть налево, на департаментскую дорогу № 27, идущую параллельно Адской долине. Поскольку дорога нависала и шла выступом, он мог заметить спящую под открытым небом туристку или моющуюся в источнике (неподалеку от места убийства был источник); либо она шла впереди него и он нагнал ее, либо она могла идти навстречу ему и он свернул с пути, чтобы следовать за ней. На семнадцатый день допросов одно было известно наверняка: гарпун для подводной охоты был найден в трехстах метрах от места преступления. Конечно, он не был орудием убийства, но нельзя было исключить, что преступник первоначально намеревался воспользоваться им и лишь позднее отдал предпочтение кожаному шнурку (Маттео носил грубые солдатские башмаки с кожаными шнурками). Рыболовные снасти были похищены с виллы в де Горде как раз в то время, когда Галлоне находился в том месте. Не слишком ли много совпадений?
Но Галлоне продолжал отрицать свою причастность к ограблению виллы, и, к слову сказать, ни один из его отпечатков не был там найден. Именно в этот момент произошло нечто необычное.
Кампанес потребовал произвести обыск в Сете в доме, где последнее время жил подозреваемый. Судья Суффри подписал ордер и передал его в комиссариат города Сета. Утром 16 января офицеры полиции Латюиль и Вило появились в доме Джузеппе. Им открыла Женевьева, так как Джузеппе уже ушел на работу. Когда в начале первого Джузеппе вернулся, он застал дом перевернутым вверх дном: ящики стола были выдвинуты и освобождены от своего содержимого, одежда с вывернутыми карманами валялась в спальне на кровати. Все оказалось впустую. «И что тем более было глупо, что мы сами толком не знали, что искать», — признает позднее офицер полиции Вило. Принадлежащую убитой вещь? Бумажник? Фотоаппарат? Чековую книжку? Аккредитивы? Эти жандармы верят в Санта Клауса. Когда они уже собирались уходить и даже просить извинения за беспорядок, Вило заметил на руке Женевьевы часы, и они чем-то поразили его. Необычно было видеть эти большие часы, предназначенные для подводного плавания или ныряния, на руке простой женщины, жены рабочего, а может быть, он просто связал эти часы в своей голове с гарпуном (хотя в списке предметов, похищенных с виллы, не упоминалось ни о каких часах). Он попросил Женевьеву снять часы и показать их ему. Неожиданно сердце его запрыгало в груди: часы были американские.
В последние дни в Вашингтон были отправлены телексы и получены ответы. При выезде из США на Кандис Страсберг были «маленькие золотые часики на коричневом кожаном ремешке». Вокье, Киршнер и Сольнес подтвердили, что видели на ней такие часики, которые так и не были найдены. Таким образом, еще раз рухнула надежда прижать бродягу к стенке. Уже наступил февраль, когда Кампанес скорее из проформы, чем по убеждению, еще раз вызвал потерпевшего владельца ограбленной виллы, и тот сразу узнал часы: он не внес их в список, так как считал, что они лежат в ящике стола его лионской квартиры. Это был большой шаг вперед.
«Теперь он во всем признается…» — так думали следователи жандармерии, когда в двадцать второй раз отправляли машину за Маттео. На этот раз было решено не давать ему ни минуты передышки. Следователи сменяли друг друга, двери без конца хлопали, открываясь и снова закрываясь.