Дельбуа положил трубку, довольный собой. Мне показалось, что он был счастлив продемонстрировать маленькому инспектору из провинции свою власть.
— Через четверть часа все получишь. Кстати, ты женат?
— Нет. Не успею привыкнуть к одному месту, как переводят в другое. Посмотрю, как пойдет в Тулузе… А ты?
Он похлопал себя по животу:
— Разве не заметно? Надеюсь, у тебя найдется время, чтобы познакомиться с Жизель, она превосходная хозяйка.
В кабинет вошел коллега Дальбуа, Жербе. Он положил на стол объемистую папку с документами:
— Держи… Это все, что у нас есть о подпольной помощи партизанам.
Жербе бросил на меня быстрый взгляд, и Дальбуа разрешил его сомнения:
— Это мой друг, инспектор Каден. Он расследует какую-то темную историю об убийстве в Тулузе и воспользовался проездом через Париж, чтобы повидаться со старыми друзьями. Ты можешь продолжать, здесь все свои.
Жербе пожал мне руку.
— Раз уж ты сунул нос в эту историю, будь осторожен, — посоветовал он Дальбуа.
— О'кей. Буду осторожен. А досье Тиро?
— Не понимаю, что ты хочешь от этого типа. Его жизнь можно уложить в две строчки.
Дальбуа взял бумаги со словами:
— На его жизнь мне наплевать, я интересуюсь его смертью. Оставь мне папку, я верну ее к вечеру.
Жербе помахал мне рукой и вышел. Дальбуа вынул из папки карточку.
«…Роже Тиро родился 17 июля 1929 года в Дранси, департамент Сены, скончался 17 октября 1961 года в Париже. Преподаватель истории в лицее им. Ламартина в Париже. Женат на Мюриель Лабор. Политической или профсоюзной деятельностью не занимался. Член общества любителей истории. Его имя значится в списке подписавших в 1954 году Стокгольмское воззвание. После его кончины 20 декабря 1961 года в Париже родился сын, Бернар Тиро. Адрес: Париж-2, улица Нотр-Дам де Бонн-Нувель».
— О каком воззвании идет речь?
Дальбуа посмотрел на меня:
— Стокгольмское воззвание о запрещении атомного оружия.
— Инициаторами были коммунисты?
— Они участвовали. Но призыв подписали миллионы французов. Если покопаться, то выяснится, что под ним поставили подписи половина депутатов Национального собрания, как от правящего большинства, так и от оппозиции. Трудно придать какое-то значение этому факту. Здесь приложено заключение судебно-медицинской экспертизы: «Убит выстрелом в правый висок во время волнений алжирцев 17 октября 1961 года. Приблизительное время кончины между 19 и 24 часами. Вскрытия не было».
— У меня смутные представления об этой демонстрации. Префектура сообщила, что погибло от четырех до десяти человек, точное количество неизвестно. Департаментский профсоюз полиции говорит о шестидесяти убитых. А Лига прав человека…
Дальбуа сжал кулак и выбросил его вперед, как будто хотел кого-то ударить.
— …Я знаю, что ты думаешь об организациях этого типа, но в этом деле к их мнению стоит прислушаться. Они утверждают, что убито двести и еще столько же умерло в течение недели. Речь идет о серьезной операции — Орадур[10] в центре Парижа, о котором никто ничего не знает. Должны же существовать следы подобной бойни…
Дальбуа почесал щеку:
— Посмотрю, что можно сделать.
Он снял трубку и попросил Жербе.
— Я посмотрел бумажки: бедновато. Когда освободишься, зайди за ними. Мне нужно выяснить два-три вопроса.
Обернувшись ко мне, он добавил:
— Жербе сейчас придет. Только объясняться с ним буду я сам. А ты сыграешь роль бедного родственника из провинции. Понял?
Через две минуты Жербе уже сидел рядом со мной и слушал Дальбуа.
— Все же странно: на парижском тротуаре подбирают преподавателя истории, у которого голова набита свинцом, и не делают вскрытия. Следствие не ведется; никто не ищет ни причины убийства, ни убийцу. Если судить по документам, то никто не пытался установить, был ли Роже связан с ФЛН. Он больше похож на маленького тихого учителя. Что же за этим скрывается? Несомненно, есть какие-то другие данные. Ты в курсе?
Жербе прокашлялся и заерзал в кресле. Видно было, что он чувствует себя неловко.
— Послушай, Дальбуа, оставь все как есть. За последние двадцать лет ты первый поднял этот вопрос. Расследование ничего не даст. Тебе просто скажут, что преподаватель истории сообщал секретные сведения террористической организации, а французское правительство распорядилось его убрать. Сегодня эти события касаются только Франции и Алжира. Оба правительства не заинтересованы в том, чтобы извлекать на свет Божий призраки прошлого. Доказательством тому служит братская могила в Кеншела, в Алжире. При постройке стадиона землекопы нашли девятьсот скелетов. Судя по всему, французский иностранный легион уничтожил здесь алжирских солдат. Все всплыло только потому, что делом этим занялся журналист из «Либерасьон», любитель покопаться в грязи.