Затем дружески хлопаю его по спине.
— Ты все такой же, — бормочет Риш, пожимая плечами.
— Ты тоже, дружище, — бормочу я, так и не поняв, комплимент это был или упрек. — По-прежнему маскируешь грозным видом желание опрокинуть стаканчик божоле.
— Ладно, — дружески ухмыльнувшись, Риш довольно потягивается. — С церемониями покончено. Чего тебя сюда занесло?
— Да вот, интересуюсь одной угнанной недавно тачкой.
Диктую ему номер. Он принимается рыться в картотеке. Инспектор тем временем уставился на меня во все свои тусклые гляделки. Теперь он будет распевать направо и налево о том, как дрался с Сан-Антонио. Ну и на здоровье — следов нашей маленькой заварушки на нем осталось предостаточно.
— Вот, нашел! — восклицает Риш. — Машина принадлежит некоему Комперу.
— Это я и сам знаю. Ее еще не нашли?
— Нет.
— Слушай, а чем вы тут занимаетесь в служебное время? Детективы почитываете?
Он пожимает плечами:
— Ты же не хуже меня знаешь, что угнанную машину можно найти только случайно. Номера-то на ней наверняка переставили.
— Слушай, приятель, — взрываюсь я, — может, объяснишь, какая разница между твоей башкой и цветочным горшком?
— За что я тебя всегда ценил, так это за вежливость, — кривится Риш. — Не стыдно унижать коллегу, да еще в присутствии нижних чинов?
— Избавь меня от твоей табели о рангах! От истории с этой «ДС» твои мальчики и так будут ржать, как от последнего фильма Фернанделя.
— Вот как?
— Представь себе. Начнем с того, что никто на ней номеров не менял. Так с родными и катается.
Он немного растерялся:
— Ты… ты…
— Что — «ты»? Играете тут в бирюльки! Что, ждете, пока воры поставят ее в витрине посудного магазина?
Риш злитья. Я не собираюсь доводить его до апоплексии и примирительно кладу ему руку на плечо:
— Слушай, дружище, я влез в важное дело. Уже три трупа, и наверняка еще что-то готовится. Подними всех на уши, но найди эту тачку. Ясно?
— Да.
— Когда ее обнаружат, пусть сядут ей на хвост. А ты сразу предупреди меня. Я остановлюсь в «Боз Арте». Только без лишнего шума. Усек?
— Не беспокойся, сделаем, — обещает он. — Сейчас же разошлю приказ всем патрулям. Годится?
— Годится. Конечно, если ее найдут.
Непринужденно кланяюсь и испаряюсь.
Что меня всегда потрясает в Лионе, так это набережные. Они настолько широки, что кажутся бесконечными. Облокачиваюсь на парапет и любуюсь на то, как суматошная Рона влечет серо-голубые, украшенные серебристой пеной волны (без смеха, что вы скажете об этом описании? Не хуже Мориака, правда? Признайтесь, что у этого стервеца Сан-Антонио — настоящий талант!).
Предаваясь столь лирическим размышлениям, я не перестаю думать и о Компере. Не торговец шелком, а прямо живой парадокс. Ему понятно, что влип он в это темное дело, как кусок масла в капустный суп. Тогда какого рожна ему понадобилось заявлять об угоне машины? Он же своих приятелей под монастырь мог подвести, если бы здешняя полиция поживее шевелилась! Нутром чую, что это важное обстоятельство, — неплохо бы в нем разобраться. Впрочем, торопиться некуда. Подождем. Сдается мне, что в ближайшее время тут кое-кто зашевелится.
Глава 8
— С ванной? — спрашивает хозяйка.
Только во Франции могут задать такой идиотский вопрос.
— И с телефоном, — уточняю я.
Она вручает мне ключ от двенадцатого номера. Грум с брезгливым видом поднимает мою сумку. Очутившись в комнате, первым делом наполняю ванну и раздеваюсь. Как приятно погрузиться в теплую воду! И до чего хорошо, спокойно думается!
Итак, сейчас около четырех часов дня. На какие-нибудь новости от Риша сегодня рассчитывать особо не приходится. Стало быть, до ночи мне делать нечего. А вот тихой лионской ночью, когда все кошки серы, я могу заняться Ком-пером. Горю задать ему несколько вопросов, как мужчина мужчине. Однако торопиться некуда. Выплываю из ванны, размякший и томный, как молодая девица после второго выкидыша. Добираюсь до кровати, валюсь в нее и погружаюсь в размышления. В результате, когда я просыпаюсь, часы показывают восемь вечера.
Быстро одеваюсь. Почему быстро, спросите вы, после того, как я детально разъяснил, что торопиться некуда? Объясняю, такая уж у меня натура. Все, что я делаю, я делаю быстро. Кроме любви, разумеется. Двигаясь к выходу, вспоминаю, что Дюбон просил меня вечером позвонить. Бедный старикан возомнил себя Шерлоком Холмсом и жаждет доказать мне, какой я непроходимый тупица. Что ж, почему бы и не подыграть старому приятелю? Дружба дороже. Снимаю трубку и называю номер. Соединяют сразу — приятно.