Снимаю телефонную трубку, представляюсь, потом задаю телефонистке вопрос:
— Недавно кто-то сюда звонил. Можете сказать, откуда был звонок?
Она просит немного подождать. Жду.
— Звонили не вам, а от вас, — говорит телефонистка.
Что и требовалось доказать. Не сомневаюсь, что, когда я вошел, дама в синем звонила своему соучастнику, чтобы узнать результат покушения на Розу. Это, в свою очередь, доказывает, что последний (будем надеяться) мой клиент живет где-то совсем неподалеку.
— Какой номер заказывали? — спрашиваю я у телефонистки.
— Гренобль, двести пятьдесят шесть.
— Кому он принадлежит?
— Минуточку.
Снова жду, барабаня пальцами по аппарату. В окно вижу, как у калитки останавливается машина. Из нее выходят двое. Встреть вы их на маскараде в костюмах Пьеро и Арлекина, вы бы тоже с первого взгляда сказали, что они из полиции.
— Алло, — говорит телефонистка.
— Слушаю.
— Это телефон типографии Штейна, улица Гюстава Лива.
— Спасибо.
Меня захлестывает чувство удачи. Типография! Кажется, я вышел на финишную прямую.
В дверь стучат, и прежде, чем я успеваю сказать «войдите», коллеги уже поворачивают ручку.
— Поздновато приехали, — говорю я им вместо приветствия.
…Улица Гюстава Лива оказывается узеньким проулком на самой окраине Гренобля. Типография Штейна расположена в самом ее конце, посреди здоровенного пустыря. Преодолеваю две провалившихся ступеньки и оказываюсь перед железной дверью. Сбоку — покрытая пылью кнопка звонка. Под ней надпись: «Ночной звонок». Совсем как у врача или аптекаря. Пробую повернуть ручку, она сопротивляется, поскольку дверь заперта. Давлю на кнопку и слышу, как где-то вдалеке, в глубине помещения, начинается вялый трезвон. Проходит время. Я совсем уже решаю прибегнуть к помощи своего «сезама», когда в двух шагах от меня открывается крошечное окошечко, которое я поначалу даже не заметил. Высовывается мужская голова и интересуется, что мне нужно.
— Открывайте быстрее, — доверительным тоном шепчу я, — меня прислала мадам Болуа.
Имя покойницы действует как пароль. Он просит меня секунду подождать. И действительно, буквально через секунду дверь открывается. Передо мной оказывается тип средних лет, невысокий, но коренастый, с недоверчивым взглядом и противной мордой.
— Кто вы? — внезапно спрашивает он.
— Мне надо сказать вам пару слов, — говорю я, проталкивая его внутрь.
— Что вы делаете? — протестует он.
Даю ему по морде.
— Это тебе нравится больше?
— Кто вы? — растерянно повторяет он.
— Полиция.
Морда у него принимает выражение скорее недовольное, чем испуганное, но мне не до психологических тонкостей.
— Итак, приятель, ты последний представитель почтенной компании, решившей конкурировать с Французским банком, — говорю я. — Последний, ибо прелестная мадам Болуа уже переселилась в мир иной. Она сама вынесла себе приговор, как пишут в газетах.
Он пристально смотрит на меня, как бы пытаясь определить, вру я или нет, но моя внешность достаточно убедительна. Тогда он склоняет голову и испускает странный вздох.
Оглядываюсь. Все вокруг покрыто пылью. Жалкие предметы мебели буквально рушатся под грудами ненужной бумаги. По всем видимости, эта заброшенная типография была куплена по одной-единственной причине, мне уже достаточно известной.
— Так, значит, это здесь печатают те красивые радужные бумажки? — осведомляюсь я. — А где же бумага из Лиона?
— Вам надо, вы и ищите, — бурчит человек.
— Незачем, — отрезаю я. До меня кое-что начинает доходить. Главой банды, конечно, была моя синяя Джоконда, считавшая себя Жанной д'Арк и Аль Капоне в одном лице. Однако мой приятель Компер и метис, похоже, решили, что могут справиться и без нее, и часть бумаги, полученной в результате первой катастрофы с грузовиком, попросту прикарманили. Видно, решили, что на двоих им хватит, а потом можно и завязать. Поэтому операцию в Ла Гриве метис попросту провалил. Собственно, впервые эта мысль пришла мне в голову, еще когда я разглядывал его труп. Он выключил детонатор — поэтому грузовик остался цел, да и ваш покорный слуга Сан-Антонио не вознесся к праотцам. Бедная моя мышка, видно, она что-то в нем перекрутила, что и вызвало взрыв.
— Вчера вы все были в Лионе, — медленно говорю я. — Три Гроша доложил, что кто-то побывал в вашем тайнике, вы запаниковали и пошли проверить. Обычно вы складывали там деньги перед тем, как переправить их за границу. Однако на сей раз там оказался рулон бумаги — тот самый, который заначили от вас Компер и метис. В тот же день вы получили еще одно доказательство измены Компера — узнали, что он заявил о краже своей «ДС». Он был не прочь заниматься сбытом продукции, но ему вовсе не понравилось, что крошка Болуа втягивает его в чисто гангстерские операции. Вот он и решил, что, заявив об угоне машины, прикроет себе тыл. Однако вышло наоборот. Вы его вызвали в подвал и предъявили счет. А теперь его предъявляю я. Последний акт, мой храбрый убийца. Осталось подвести итоги.