Посетители сегодня сидели спокойненько. Только двое в углу шумели. Но ничего серьезного. Те, что наверху, тоже вели себя тихо. Джим дремал за стойкой.
Там, наверху, у Ника, шла игра. По-крупному, конечно. И девиц туда заказывали, если было нужно. Там тоже пили, но случайных людей наверху не бывало.
Парочка в углу, какой-то худой субъект и потасканного вида блондинка, поднялись потанцевать. Пока я мог не напрягаться. В худшем случае посшибают столы и попортят себе физиономии, и тогда я их вежливенько усажу на место.
Я потянулся. Джим храпел все громче и громче, но музыкантов это не волновало. Я машинально поглаживал лацкан смокинга.
Мне больше не доставляло удовольствия набивать им морду, вот в чем все дело. Я привык. Я стал белым.
Я вздрогнул, внезапно осознав, в чем именно я только что признался самому себе.
— Плесни-ка мне, Джим.
— Виски? — пробормотал Джим, просыпаясь.
— Виски. Немного.
Я стал белым. Я женат на белой женщине. И у меня белый мальчуган. Мой дед по матери вкалывал докером в Сент-Луисе. Он был настолько черным, насколько только себе можно вообразить. Всю жизнь я ненавидел белых людей. Я прятался от них, я от них спасался. Но я стал на них похожим и перестал их бояться. Я забыл, что чувствовал когда-то, потому что перестал смотреть на мир глазами черного. Это преображение происходило медленно и незаметно, но в этот вечер я был уже не тот, что раньше, я был одним из них.
— Хоть бы они убрались… — сказал я Джиму.
Я вел разговор только потому, что мне необходимо было что-то делать. Мне нужно было слышать собственный голос.
— Да… — протянул Джим устало.
Он взглянул на часы:
— Еще рано.
— Без разницы, — ответил я. — Разок могли бы закрыться и пораньше. Много их там наверху?
— Понятия не имею, — сказал Джим. — Не все же поднимаются по парадной лестнице, многие идут через другой вход.
Танцующая парочка наткнулась на кресло и с грохотом полетела на пол. Женщина уселась, зажав нос рукой. От ее прически ничего не осталось, и вид у нее был совершенно обалдевший. Ее мужик лежал и ржал, как идиот.
— Выстави их, — сказал Джим. — Избавь заведение от этого безобразия.
— Ха, все равно народу еще полно, — буркнул я.
Я подошел к ним и помог женщине подняться на ноги. Потом взял под мышки мужика и установил и его в вертикальном положении. Весу в нем совсем не было. Очередной чемпион по комнатному бейсболу.
— Спасибо, киска, — заявил он.
Дама пустила слезу:
— Не зови его киской. Киска — это я.
— Ну да, киска, — повторил он.
— Не желаете ли отправиться домой? — предложил я.
— Нет, — заявил этот тип, — очень хочу.
— Я вас доведу до машины. Какого она цвета?
— О-о-о… Она там… — тип попытался найти какую-то точку в пространстве.
— Превосходно, — говорю. — Сейчас мы ее отыщем. Пошли, голубки.
Женщина повисла на мне:
— Эй, а вы сильный?
— Я сильней его… — запротестовал ее приятель.
И прежде чем я сообразил, что он собирается сделать, он заехал мне кулаком в живот. Идиот, одна кожа да кости, но дыхание у меня все-таки перехватило.
— Пошли, пошли, — говорю.
Я подхватил их под белы рученьки, слегка придавив мужичка. Он позеленел.
— Ножками, ножками, — продолжал я. — Нам пора в кроватку, будем паиньками.
— Я не хочу быть паинькой, — заявил субъект.
Я сжал его чуть сильнее. Он попытался вырваться. Безрезультатно.
— Пошли, пошли, — повторял я. — Знаете, уважаемый, именно таким образом я однажды сломал одному господину руку.
Я дотащил их до двери и распахнул ее пинком.
— Которая машина ваша?
— Третья, — сказала женщина. — Вон та.
Попытка показать машину ей удалась с точно таким же успехом, что и ее ухажеру. Я отсчитал третью машину от первой попавшейся и запихнул их в салон.
— Кто сядет за руль? — спросил я.
— Она, — ответил мужик.
Так я и думал. Я захлопнул дверцу:
— Спокойной ночи. Приятных сновидений.
— До свидания, — мужик помахал мне рукой.
Я вернулся в бар. Никаких изменений. Два посетителя поднялись и собрались уходить. Я зевнул. Джим тоже.
— Ну и работенка! — сказал он.
— Скорее бы Ник спускался, — пробормотал я.
Когда Ник спускался на первый этаж, это значило, что мы закрываемся.
— Да уж, — согласился Джим.
Я говорил, как он. Я был таким же, как он. Поэтому он даже не смотрел на меня, когда я говорил.
А потом я услышал, как тренькнул звонок под стойкой бара, раз, второй. Я был нужен наверху.