Ричард медленно открыл глаза. Он приподнялся на локте, не прекращая уделять внимание своей девице, потянул на себя ее лифчик, и тот сразу соскочил. Огромные соски, круглые, коричневые выделялись на светлой коже. Пальцы Ричарда с силой сжали податливую плоть.
— Привет, Дэн, — крикнул он мне.
Я не ответил.
— Я так и знал, что ты придешь, — продолжал он. — Негоже брату бросать брата.
— Я тебе не брат, и ты прекрасно это знаешь.
Он опрокинул девицу на спину и безо всякого стеснения пристроился сверху. Похоже, он был слегка не в себе, верно, накурился марихуаны или еще какого дерьма.
— Брат, брат, — произнес он.
Его подружка почти не двигалась. Она наклонила голову набок и закрыла лицо руками. Мне видны были блестящие капли пота у нее под мышками. Так или иначе, но злость моя утихла, и я почувствовал себя бесконечно усталым. Просто усталым и чуть-чуть нервным. Другая девица не двигалась и только постукивала по столу длинными тонкими пальцами.
Мой провожатый посмотрел на меня, пожал плечами и вышел. Было слышно, как он ходил взад и вперед по коридору.
Девица на диване начала посапывать от удовольствия, но Ричард вдруг приподнялся на руках и встал. Застегнувшись, он сел за стол. Девице не хватило, она явно хотела еще, и ее груди вздрагивали и ляжки елозили по грязной обивке.
— Что тебе надо? — спросил я у Ричарда.
Он вдруг показался мне настолько безобидным, что я уже с трудом верил в то, что его появление у меня в доме заставило меня мучиться, что я его испугался. Неужели с того самого дня я ищу другую квартиру? Из-за кого? Из-за этого тощего, изможденного метиса? Кто я, и кто он!
— Дай мне сто зеленых, — сказал наконец Ричард. — У меня нет ни гроша.
— Нет у меня ста долларов, — ответил я.
— Брат должен помогать брату. Сам Господь Бог пожелал, чтобы я тебя отыскал. И сестричку Шейлу тоже.
Я посмотрел на него в упор, я поймал его взгляд. Садист и подонок, он смотрел на меня исподлобья, на губах его блуждала легкая усмешка. Он вытер тыльной стороной руки пот со лба, потом воровато отвел глаза и стал разглядывать угол комнаты.
Я почувствовал, что опасность не миновала, но решимость оставила меня. Я колебался. Я вдруг спросил себя, не был ли мой разум слабее зова крови, не поколения ли моих чернокожих предков виной тому, что меня влечет непреодолимой силой к Ричарду, вопреки приобретенным за годы общения с белыми привычкам? Да нет же. Все это глупо, нелепо, невозможно. С белыми меня связывают тысячи нитей, словно вросших в мою плоть, — и все мои привычки, и легкость в обращении друг к другу, и то особое чувство «своего», которое я испытываю среди них. Я отношусь к белым — через Шейлу, через своего сына, который пойдет в колледж, получит хорошее образование и станет кем-нибудь, будет богатым и уважаемым, и у него будут черные слуги и собственный самолет.
— Слушай, Ричард, если я дам тебе сто долларов, ты обещаешь, что вернешься в Чикаго и оставишь меня в покое?
— Клянусь Богом, а он-то все слышит, — заявил Ричард, поднимаясь. — Только ненадолго мне этих ста долларов хватит.
— Я буду посылать тебе деньги каждый месяц, — выговорил я через силу.
Почему я жалел его? Я мог бы сейчас избавиться от него раз и навсегда. Я не понимал, что со мной происходит. Мне казалось, что я стою на краю бездны. И стоит времени сбиться со своего размеренного хода, как я потеряю равновесие.
— Сколько? — спросил Ричард.
Девица на диване замерла. Она смотрела на нас горящими глазами и подавала мне какие-то знаки.
Все те же размеренные шаги в коридоре.
— Я буду посылать тебе деньги, — сделав над собой усилие, повторил я.
Я пытался думать о чем-нибудь другом, мне просто необходимо было подумать о чем-нибудь другом.
— Я должен отдать пятьдесят долларов своему дружку, — сказал Ричард. — Из ста, так что мне останется совсем мало…
— Сходи за ним.
Он вышел и привел того типа.
— Ты сейчас же уберешься, — сказал я ему.
— Ладно, не умничай, — огрызнулся тот.
Я не хотел, чтобы ему было очень больно, но он пролетел метра два.
— Поднимайся, — скомандовал я.
Девчонки наблюдали за всем происходящим молча, и я слышал их возбужденное дыхание.
— Возьмешь эти двадцать долларов и уберешься, — сказал я ему, доставая деньги из кармана, — и если я еще хоть раз увижу твою рожу, то отделаю ее так, что ты сам себя не узнаешь.
— Давай деньги. Очень вы мне нужны — и ты, и он.
Он сунул деньги в карман и вышел. Я услышал его шаги на лестнице, потом все стихло.
Девчонка с дивана встала, она была абсолютно голая, и прикрыла дверь.