Я точно рассчитал свой прыжок. Этот хмырь еще не был Знаком с моей реакцией. Он попытался отпрыгнуть назад, но я уже схватил его и, затащив в комнату, пинком захлопнул дверь.
— Дай сюда газету!
Его жена не двинулась с места. Она смотрела на меня полными ужаса глазами, прижав руки к тяжело вздымающейся груди.
— Дай… — повторил я, глядя на нее.
Она подняла газету с пола и протянула мне. Я сунул ее в карман.
— А теперь — шнурок от занавесок.
Она молча повиновалась и сорвала с окна тонкую крученую бечевку. Мулат не протестовал. Он был ни жив ни мертв от страха. Я сунул ему под нос кулак.
— Смотри, — сказал я, — говорят, что вот так я убил женщину.
Челюсть у него легонько хрустнула, и он обмяк у меня на руках. Я бил левой, не сильно. На сей раз я был в этом уверен. Я чувствовал, что сердце у него бьется.
— Не бойся, — сказал я его жене.
— Я не боюсь, — ответила она. — Я сделала то, что должна была сделать.
Я связал мулату руки и затолкал его под кровать.
— Я уйду, — сказал я. — Прочитаю, что там написали, и уйду.
На этот раз я был спокоен и хладнокровен, и руки у меня не дрожали, когда я разворачивал газету. Там был напечатан отчет о допросах свидетелей. Они все изображали меня опасным сумасшедшим. И все твердили, что я негр.
Под отчетом была заметка о Шейле. Она поручала вести свои дела адвокату и подала на развод.
Я перечитал заметку дважды. Крошечная заметулька, не было даже фотографии. Пожалели места.
Я долго стоял и думал. И жена мулата тоже стояла не шевелясь. И муж ее под кроватью лежал тихо.
Потом мулатка подошла ко мне.
— Хотите поесть на дорогу?
Шейла. Те две ночи. Энн, Салли, Рози. Я не трогал женщин уже четыре дня. Я вспомнил Мюриель, ее тело в нейлоновой ночной рубашке.
— Нет, — сказал я. — Кусок в горло не лезет.
Она заметила, как я взглянул на нее, и ничего не сказала. Просто стояла рядом. Грудь ее взволнованно вздымалась.
Я взял ее тут же, на железной кровати, не раздеваясь. Она ни единым движением не помешала мне. Мною овладело невероятное желание, и мне показалось, что прошел целый век, прежде чем с мулатки сошло ее оцепенение.
Ее живот ласкал и обжигал меня, как горячий источник, тело плавно раскачивалось, ладони скользили у меня по спине. Потом она прижалась ко мне так, будто хотела, чтобы я пронзил ее насквозь, и заскулила по-звериному, тихо и жалобно.
25
Мы долго лежали рядом, и она не пыталась отодвинуться от меня. Ее платье высоко задралось, и я машинально гладил ее крепкий живот. Потом я услышал стон и возню под кроватью, ее муж пришел в себя. Я встал. Слегка привел в порядок свою одежду и проверил, не ослабли ли у мулата веревки. Похоже, все было нормально. Его жена тоже поднялась.
— Теперь вам нужно уходить, — сказала она. — Вы должны уйти.
— И куда прикажешь мне идти?
— Нас вы как-то нашли, — пробормотала она. — Найдете кого-нибудь еще…
— Это меня найдут, — сказал я. — Меня разыскивают по всему городу. Я и шага не успею сделать, как меня опознают.
— Я не могу вас оставить, — почти шепотом сказала она.
Мулат все сильнее ворочался под кроватью. Я нагнулся и вытащил его оттуда.
— Куда его можно запихнуть? — спросил я.
Она посмотрела на меня, ничего не сказала, но того, что она прочла в моих глазах, по-моему, ей было достаточно. Она медленно повернулась, открыла дверь и пошла к лестнице. Мы спустились на второй этаж. Никого из постояльцев не было видно. В доме было очень тихо.
Она завела меня в маленькую комнатушку, из нее выходила еще одна дверь, которую она и отперла. Здесь у них была кухня, изрядно запущенная, с большой раковиной, под которой был шкаф, заваленный всяким мусором, старыми щетками, консервными банками и тряпьем.
Я скрутил из тряпки кляп, не очень туго завязал мулату пасть, утрамбовал парнем барахло и, убедившись, что у него есть щелка, чтобы дышать, закрыл дверцы шкафа.
Из-под раковины послышалось кряхтение: бедняга, должно быть, пытался поудобнее устроиться.
Хозяйка, наблюдавшая за происходящим, как будто вновь оцепенела.
— Эй, — окликнул я ее. — Ты слышишь меня?
Она кивнула.
— Сейчас пойдешь, куда я тебе скажу. Спросишь там, где найти миссис Паркер. Шейлу Паркер. Это моя жена.
Она вновь кивнула, давая понять, что одобряет мою идею.
— Если она переехала, постараешься выяснить, куда и где находится ребенок.
— Сын?
К горлу у меня подступил комок, и тут уж мне пришлось красноречиво кивать.