В этот момент он увидел ее в сопровождении мужчины с грубым лицом, который ей абсолютно не подходил. Ее спутник осмотрел присутствующих холодным и уверенным взглядом коршуна, наблюдающего с дерева за парой львов, пожирающих внизу газель, в ожидании набить себе внутренности, когда они закончат пир. Кристиан, впившись взглядом в девушку, подошел к столику. Мужчина спросил его:
— Вы знакомы?
Кристиан отметил, что голос его звучит дерзко, в тоне слышался понятный вызов. Перед его глазами словно мелькнуло на мгновение лезвие кинжала. Благодаря конопле он улавливал сегодня не только все звуки, но и все помыслы. Однако ему хотелось услышать звук ее голоса, и он спросил:
— Как тебя зовут?
— Гислейн, — сказала она.
Квадратное лицо ее спутника расплылось в ухмылке. Кристиан с восторгом внимал сладким звукам ее голоса, с восхищением смотрел на нежный овал ее лица, мысленно сравнивал ее с Весной Боттичелли, случайно заглянувшей в эпоху пилюль и группового секса.
Ее смуглый спутник, одетый в сорочку «Таити» и носивший на пальце перстень, сделал знак официанту и сказал, указывая на Кристиана:
— Уберите его отсюда.
Но Кристиан уже сел за столик и сказал:
— Я здесь вроде неприкасаемого, господин сержант Шрайвер.
— Я уже видел тебя по телеку, — сказал тип, смягчившись, — для наркомана ты поешь недурно.
— Это низко, сержант Шрайвер.
— Почему ты зовешь меня сержантом?
— Из-за вашей изысканности, господин посол.
Тип повернулся к Кандис:
— Ты хочешь, чтобы я выставил его?
— Нет, — сказала она, — я сама пригласила его за наш столик.
— Очень приятно, — сказал тип иронично. — Меня называют Марчелло.
Кристиан пожал протянутую ему руку и повернулся к стоявшему у столика официанту:
— Двойной виски моему другу Марчелло.
В этот момент проигрыватель заиграл «Письмо к Дуна». Диск ставили несколько раз за вечер, когда Кристиан приходил сюда, и обычно он ничего не имел против, ему даже это нравилось, но сейчас ему было стыдно.
Он знал, что в третьем такте он не смог вытянуть фа, хотя во время записи сделал много попыток. В конечном счете остановились на лучшем варианте, но сейчас это его смущало.
— Как тебя зовут? — повторил он свой вопрос.
— Кандис.
— Ты англичанка?
— Американка.
— И ты любишь этого гуся?
Она взяла Марчелло за руку:
— Да, тебя это смущает?
— Меня это убивает. Марчелло, вы не будете возражать, если мы потанцуем?
— Сочту за честь, малыш.
Сейчас он играл роль процветающего, приветливого бизнесмена, этакого добродушного папашу. Кристиан обратил внимание на то, что большой палец руки Марчелло был оттопырен и изогнут. Он всегда смотрел на руки мужчин, когда собирался увести их подруг.
— Он крутой? — спросил Кристиан Кандис во время танца.
— Очень.
— Я тоже. Смотри.
Проходя мимо свободного столика, он опустил на него совершенно расслабленную руку. Рука ударилась о стол с такой силой, что, казалось, впилась в дерево. Он показывал Кандис ладонь, чтобы она убедилась в отсутствии каких бы то ни было следов удара.
— Каратэ, — сказал он, — семь лет тренировки.
— Болтовня, — сказала она. — У тебя не найдется немного травки, чтобы успокоить нервы?
— Найдется, но для этого нужно выйти отсюда.
Он взял ее за руку и повел к двери. Они обогнули набережную Эпи, проскользнули между загнанными в тупик судами и вышли в Новый порт. Он продолжал молча увлекать ее к баркасу. Он помог ей перешагнуть через стрингер катера, и они оказались в задней каюте.
— Это твой? Ты здесь живешь?
— Нет, это посудина одного приятеля.
Она с любопытством озиралась по сторонам, рассматривая каждую деталь каюты с перегородками из красного дерева. Она села на один из двух диванов, в то время как он набивал маленькую трубочку, достав ее из-под приподнятой планки пола, под ковром. Трубка была завернута в белый полотняный мешочек, в котором была также коробка из-под чая, но находившийся в ней черный порошок по вкусу отличался от чая.
— Можно расслабиться, — сказал он, — твой жигало нас здесь на найдет.
Постепенно каюта наполнилась ароматом гашиша, кисловатым и стойким. Кристиан накрыл бра своим шейным платком, чтобы приглушить свет.
— Где ты откопала этого дебила?
Он сидел на кушетке, напротив нее. Кандис улыбнулась:
— Он опасный бандит.
— Он сутенер?
— Возможно.
— Прекрасно. Значит, здесь у него нет друзей.