— Вы часто курите марихуану?
— Нет, лишь изредка, чтобы не отставать от моды.
— Это не соответствует сведениям, указанным в вашей карточке, Сольнес. Здесь сказано, что вы заядлый курильщик. Именно так вы черпаете вдохновение для своих незабываемых творений?
— Не исключено. Вы хотите привлечь меня за употребление наркотиков?
— Меня это не интересует. Я расследую убийство.
— В таком случае?…
— Для такого случая в полиции имеется статистика. Наркотики и преступления взаимосвязаны, старина.
— Очень интересно.
— Я рад, что заинтересовал вас. Итак, девушка удаляется по набережной, Анжиотти оглушает вас ударом в подбородок и догоняет ее, а вы приходите в себя и идете спать. Верно?
— Верно.
— Нет, неверно. В Риме вы заявили, что расстались с Кандис Страсберг в среду.
— Именно.
— Тридцатого июля.
— По-видимому.
— Вы вместе ужинами?
— Ужинали и спали, если вам это интересно.
— И вы заявили, что расстались с ней тридцать первого утром и больше ее не видели.
— Я видел ее еще раз или два.
— Я очень рад это слышать, очень рад. Меня бы очень огорчило, если бы вы продолжали настаивать на первоначальной версии, потому что у нас есть свидетель.
Бонетти встал. Во время допроса он не мог долго сидеть. Он стал нервно расхаживать по кабинету.
— Ваша беда в том, что вы не можете остаться незамеченным. У вас слишком много юных дебильных поклонниц, и одна из них, Шанталь, видела вас второго августа. Она запомнит этот день на всю свою жизнь. Она видела, как ее идол выходил из ресторана «О-де-Кань», держа под руку божественную блондинку. Позднее она узнала на снимке Кандис Страсберг. Будем говорить серьезно. Почему вы солгали в первый раз?
— Меня допрашивали на итальянском языке.
— Потому что вы им свободно владеете.
— Неужели я сказал, что больше не видел ее?
— Написал и подписал.
— Это так важно?
— Если вы невиновны, это просто необъяснимо.
— То есть если я не убивал ее?
— Да.
— Зачем мне ее убивать? Потому что мы вместе курили?
— Перестаньте паясничать.
— Давайте посмотрим на вещи с другой точки зрения, господин комиссар. Я так далек от этого убийства, что до сих пор просто не придавал никакого значения своим ответам.
— А теперь?
— А теперь мы оба теряем время, потому что я к этому убийству непричастен.
— Потеря времени неизбежна при любом расследовании. А потом вдруг наступает минута, всего одна минута, которая компенсирует все предыдущие.
— Удивительная профессия, господин комиссар. Я никогда не задумывался об этом раньше.
— Учись, малыш. Еще не поздно.
— Эта профессия встряхивает, но не очищает. Оставляю ее вам, но с этого дня обещаю сотрудничество.
— Как раз вовремя, потому что у меня к вам еще много вопросов.
— Стучите, и вам откроется.
Бонетти взял со стола карточку и прочитал ее:
— Программа ваших концертов: тринадцатого августа — казино в Болье. Шестнадцатого вечером — Мантон. Семнадцатого — Виреджио. Четырнадцатого и пятнадцатого августа вы не выступали.
— Я понимаю, куда вы клоните.
— Скажите мне, где вы были и что делали.
— Насколько помню, я спал.
— Пятьдесят шесть часов подряд? Настоящий летаргический сон.
— Я много выкурил. Время от времени это случается со мной, когда нервы взвинчены.
— А они были взвинчены? Что у вас за нервы, у современной молодежи?
— Хотите, скажу вам правду, если вы не используете против меня. Это она довела меня до такого состояния. Кандис. Она часто говорила о смерти, но не так, как говорят об этом испанцы, а без юмора. Она была одержима этой мыслью.
— Это не вяжется с тем, что мы о ней знаем.
— Она была очень гордой. Она была не в ладах сама с собою, но скрывала это. Меня не покидало ощущение, что она покончит с собой рано или поздно.
— Интересно. К сожалению, из семнадцати известных на сегодняшний день видов самоубийства никто еще не пытался удушить себя таким образом. По крайней мере мы обнаружили бы тогда веревку. Значит, вы много выкурили?