В дверях здания, где помещалась его контора, Спейд столкнулся с мальчишкой, которого совсем недавно видел у Гутмана. Загородив ему дорогу, мальчишка сказал:
— Пошли. Он прислал за тобой.
Мальчишка держал руки в карманах плаща, карманы заметно топорщились.
Спейд ухмыльнулся и с издевкой произнес:
— Я не надеялся увидеть вас ранее пяти часов двадцати пяти минут. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать.
Мальчишка поднял глаза до губ Спейда и сказал сдавленным, словно от боли, голосом:
— Поговорим еще — скоро ты у меня начнешь выковыривать свинец из пупка.
Спейд издал довольный смешок.
— Чем мельче жулик, тем смачнее треп, — сказал он весело. — Пошли.
По Саттон-стрит они шли рядом. Мальчишка не вынимал рук из карманов плаща. Квартал они прошли молча. Затем Спейд вежливо поинтересовался:
— Давно перестал белье с веревок воровать, сынок?
Мальчишка сделал вид, что не слышал вопроса.
— Тебе не приходилось?.. — начал Спейд и осекся. В его желтоватых глазах заплясали игривые чертенята. Больше он с мальчишкой не заговаривал.
Они добрались до «Александрии», поднялись на двенадцатый этаж и по длинному пустому коридору пошли к апартаментам Гутмана.
Когда до двери Гутмана оставалось несколько шагов, Спейд чуть приотстал. Потом вдруг резко шагнул в сторону и схватил мальчишку сзади за руки чуть пониже локтей. Он силой отвел его руки вперед — полы плаща задрались. Мальчишка извивался, пытаясь вырваться, но в ручищах взрослого мужчины он был беспомощен — удар ногой попал в пустоту.
Спейд приподнял мальчишку и рывком снова опустил его на пол. Толстый ковер приглушил звук удара. В момент удара руки Спейда скользнули к запястьям мальчишки. Стиснув зубы, тот продолжал сопротивляться, но ни высвободиться, ни помешать Спейду опускать руки все глубже в карманы своего плаща он не мог. Слышался только скрип зубов мальчишки да тяжелое дыхание Спейда.
На какое-то время они оба застыли в напряжении, а потом вдруг руки мальчишки обмякли. Спейд отпустил их и отступил в сторону. В каждой руке он теперь держал по большому автоматическому пистолету.
Мальчишка повернулся к Спейду. Лицо его стало белее мела. По-прежнему держа руки в карманах плаща, он молча смотрел в грудь Спейда.
Опустив пистолеты себе в карманы, Спейд презрительно ухмыльнулся:
— Пошли, шеф обязательно погладит тебя по головке.
Они подошли к двери Гутмана, и Спейд постучал.
Глава 13
Дар императора
Дверь открыл Гутман. Лицо его сияло радостной улыбкой. Протягивая руку, он сказал:
— Входите, сэр! Благодарю, что пришли. Прошу.
Спейд пожал протянутую руку и вошел. Мальчишка вошел следом. Толстяк закрыл дверь. Спейд вынул из карманов пистолеты мальчишки и протянул их Гутману.
— Держите. Вы зря разрешаете ему бегать по городу с такими игрушками. Как бы чего не вышло.
Толстяк весело засмеялся и взял пистолеты.
— Ладно, ладно, — сказал он. — Что случилось? — спросил он, переводя взгляд на мальчишку.
Ответил Спейд:
— Одноногий калека-газетчик взял да и отнял игрушки у вашего щенка, но я его в обиду не дал.
Бледный как полотно телохранитель молча взял пистолеты у Гутмана и опустил их в свои карманы.
Гутман снова засмеялся.
— Ей-богу, — сказал он Спейду, — вы удивительный человек, я не жалею, что познакомился с вами. Входите. Садитесь. Разрешите, я повешу вашу шляпу.
Мальчишка вышел в правую от входа дверь.
Толстяк усадил Спейда в зеленое кресло около стола, всучил ему сигару, дал прикурить, смешал виски с содовой, один стакан протянул Спейду и, держа в руке другой, уселся напротив гостя.
— А теперь, сэр, — сказал он, — надеюсь, вы позволите мне принести извинения за…
— Ничего страшного, — сказал Спейд. — Давайте поговорим о черной птице.
Толстяк склонил голову набок и посмотрел на Спейда нежным взглядом.
— Отлично, сэр, — согласился он. — Давайте. — Он отпил глоток из своего стакана. — Я уверен, что более удивительного рассказа вам в жизни еще не приходилось слышать, хотя отлично понимаю, что человек вашего масштаба и вашей профессии успел наслушаться удивительных историй.
Спейд вежливо кивнул.
Толстяк прищурился и спросил:
— Что вы знаете, сэр, об ордене госпиталя святого Иоанна в Иерусалиме, который позднее был известен как орден Родосских рыцарей и под многими другими именами?
Спейд помахал сигарой.
— Немного. Только то, что помню из школьной истории… крестоносцы или что-то с ними связанное.
— Очень хорошо. Значит, вы не знаете, что Сулейман Великолепный выгнал их с острова Родос в 1523 году?
— Нет.
— Так вот, сэр, он это сделал, и орден обосновался на Крите. Они оставались там семь лет, до 1530 года, когда им удалось убедить императора Карла V отдать им, — Гутман поднял три пухлых пальца и пересчитал их, — Мальту, Гоцо и Триполи.
— Да ну?
— Да, сэр, но на следующих условиях: первое, они должны были каждый год выплачивать императору дань в виде одного, — он поднял палец, — сокола в знак того, что Мальта остается собственностью испанской короны; второе, после их ухода с Мальты она должна была возвратиться под юрисдикцию Испании. Понимаете? Он отдал им Мальту, но только чтобы жить самим; ни подарить ее, ни продать они не могли.
— Ясно.
Толстяк обежал взглядом все три закрытые двери, пододвинул свое кресло на несколько дюймов ближе к Спейду и снизил голос до хриплого шепота:
— Вы имеете хотя бы самое общее представление о невероятных, неисчислимых богатствах ордена в то время?
— Если я не ошибаюсь, — сказал Спейд, — они тогда неплохо устроились.
Гутман улыбнулся снисходительно.
— Неплохо, — это мягко сказано. — Он перешел на еще более тихий и более мурлыкающий шепот. — Они купались в богатстве, сэр. Вы не можете себе этого представить. Никто из нас не может этого представить. Многие годы они грабили сарацинов и награбили несметные сокровища — отборный жемчуг, драгоценные металлы, шелка, слоновую кость. Вы же знаете, что священные войны для них, так же как и для тамплиеров, были прежде всего делом наживы. Итак, император Карл отдал им Мальту, взамен потребовав чисто символическую плату — одну скромную птичку в год, — продолжал Гутман. — И было ли что-нибудь естественнее для этих непередаваемо богатых рыцарей, чем подумать о том, как лучше выразить свою благодарность императору? И они, сэр, об этом подумали. Кому-то из них пришла в голову счастливая мысль вместо одной скромной живой птички послать Карлу в качестве платы за первый год роскошного золотого сокола, с головы до ног украшенного самыми лучшими драгоценными камнями из хранилищ ордена. А они — не забывайте, сэр, — были владельцами самых крупных сокровищ в Азии. — Гутман перестал шептать. Его вкрадчивые темные глаза внимательно изучали спокойное лицо Спейда. — Ну, сэр, что вы об этом думаете?
— Пока ничего.
Толстяк самодовольно улыбнулся.
— Это исторические факты не из школьной истории, не из истории мистера Уэллса, но все же из истории. — Он наклонился вперед. — Архивы ордена с XII века и по сию пору находятся на Мальте. В них, конечно, не все сохранилось, но они содержат не менее трех, — он выставил три пальца, — прямых или косвенных ссылок на драгоценного сокола. В книге Ж. Делавилля Ле Ру «Архивы ордена св. Иоанна» есть ссылка на этого сокола, пусть косвенная, но все же ссылка. В неопубликованном — из-за незавершенности вследствие смерти автора — дополнении к «Происхождению института духовно-рыцарских орденов» Паоли ясно и недвусмысленно приводятся все те факты, о которых я вам только что рассказал.
— Прекрасно, — сказал Спейд.
— Прекрасно, сэр. По приказу Великого Магистра ордена Вилльерса де л'Иль д'Адана турецкие рабы сделали эту драгоценную птицу в замке святого Анджело, и вскоре ее отослали Карлу, который в то время находился в Испании. Галерой, которая везла птицу, командовал член ордена французский рыцарь Кормье или, по другим источникам, Корвер. — Его голос снова опустился до шепота. — До Испании птичка так и не долетела. — Он улыбнулся, не разжимая губ, и спросил: — Вы слышали о Барбароссе, Красной Бороде, Каир-ад-Дине? Нет? Это знаменитый предводитель морских пиратов, обосновавшийся в то время в Алжире. И он, сэр, захватил галеру и забрал птицу. Птица попала в Алжир. Это факт. Французский историк Пьер Дан приводит его в одном из своих писем из Алжира. Он писал, что птица находилась в Алжире более сотни лет, пока ее не увез оттуда сэр Фрэнсис Верней, английский авантюрист, который какое-то время плавал с алжирскими пиратами. Может, это и неправда, но Пьер Дан верил в это, и для меня этого достаточно.