Майкл, ободрившись, присвистнул. Дэвид с сомнением покачал головой и скрестил руки на груди.
— Я спрашивал тебя не об этом, — вновь обратился он к другу, но тот отмахнулся, завороженный столь необычным зрелищем.
Привидение перешло к финальной части представления. Платье, скользя по извивающемуся телу, сползло к ногам и было отброшено в сторону, чтобы растаять в сумерках, и девушка осталась в крошечном кусочке дыма, едва прикрывающем ягодицы.
Майкл впал в неистовство: он свистел, хлопал в ладоши и подбадривал танцовщицу возгласами, достойными ковбоя, дорвавшегося до первого в своей жизни топ-лесс-шоу. Вероятно, мистика происходящего, таинственное свечение и необычные декорации пагубно сказались на его психике. Ужас, смешавшись с восторгом, лишили Майкла остатков разума.
Дэвид решил прекратить безобразие и, собрав всю грозность, на которую был способен, рявкнул на него:
— Да пойми ты, нас просто дурят!
Оторванный от самого пикантного зрелища, Майкл с трудом осознал высказанную другом мысль.
— Дурят? Нас? Не может быть, — изрек он, опять скашивая глаза в сторону красотки.
Дэвид, нагнулся к нему и потряс за плечо, приводя в чувство.
— Разве ты не догадался, что это всего лишь мистификация? Я изучал подобные еще на первых порах общения с Салливаном. Смотри.
Он быстро замахал перед лицом Майкла растопыренной пятерней, превратив ее в диковинный веер.
— Ты что, тронулся?
Не прекращая своего занятия, Дэвид ответил:
— Ты уехал, не успев изучить историю мистификаций, Майкл. Нас разыгрывают. — Дэвид присел рядом с Майклом и принялся чертить в пыли.
— Как разыгрывают?
— Это кино. Помаши рукой у себя перед глазами. Видишь? Явственный стробоскопический эффект. А теперь помаши, глядя на свечу. Видишь, ни дробления картинки, ни наложения кадров.
Майкл поскосился на призрак, принявший весьма откровенную позу, и нехотя помахал рукой перед собой.
— Гм, кино, говоришь… И кто нам его показывает?
— Кто-то, кто хочет сохранить какую-то тайну!
— Но свечение какое-то странное. Никогда не видел такого кино. И почему меня охватил такой ужас?
— Я думаю, — сказал Дэвид, — что свечение здесь не обычное, а с применением ниобиевого стекла. Наши гостеприимные хозяева могли вставить в обычный кинопроектор ультрафиолетовую лампу, а перед объективом поставили ниобиевый фильтр, который почти не пропускает видимый свет.
— Ну хорошо. Однако мне непонятно, чего это я так струхнул… — Майкл потер ушибленный затылок.
— Они наверняка применили пресловутый двадцать пятый кадр, в котором и записано нечто, что новодит страх. И благо, если внушение не рассчитано на отложенное воздействие через подсознание, то он действует недолго, потом здоровая психика приспосабливается и эффект ослабевает, иначе мы оба до сих пор лежали бы тут, пуская слюну и корчась в судорогах от ужаса!
— Ф-фу… Так все это — подделка?.. — Майкл надулся, словно ребенок, обнаруживший под бородой Санта-Клауса физиономию собственного отца. — Надо же, как все просто. И как действенно!
Он с опаской покосился на танцовщицу, вдруг фыркнул и, забыв обо всех приличиях, показал на нее пальцем. Дэвид глянул, и они оба закатились истерическим хохотом.
Расставшись с последней тряпочкой, туманная леди приступила к гвоздю программы. Неуловимым движением опытной стриптизерши потянула с лица кожу и спустила ее по шее и плечам до самой талии. Та же участь постигла руки и остальные части тела. На зрителей уставилась выпученными белками глаз освежеванная тушка танцовщицы, продолжавшей свои замысловатые па вокруг щита.
— Мамочки! Если она обдерет мышцы и оголит потроха, я этого не переживу! — простонал Майкл, катаясь по полу и собирая на одежду серые клочья пыли.
— Думаешь, она тут выделывается не случайно? — поинтересовался, отсмеявшись, Дэвид.
— Еще как не случайно! Ой как неслучайно! А не пощупать ли нам щит? предложил Майкл. — Уж больно крепко она в него вцепилась.
— Н-да… Хорошо, что у тебя крепкая психика и здоровый аппетит на прекрасных дам, иначе я бы тебя не откачал никакими валерьянками.
— Ох, не говори. В первую минуту у меня все кишки скрутило! — признался Майкл. — Не ожидал от них такого коварства. А от себя — такого первобытного ужаса перед загробными жителями. Благо она не сделала «Бу!», а то я бы точно навалял в штаны, и никакого двадцать пятого кадра не надо.