Ему снился вихрь ветра, в котором, преодолевая сопротивление воздуха, с немыслимой скоростью безмолвно, как это бывает только во сне, мчался, оставляя за собой неудержимую ударную волну дракон. Огромный и сумрачный, с обратной стороны луны, непроглядный как космическая тьма за пределами света солнца и звезд, поток, тяжелый и мощный штормовой ветер, он накрыл его своим крылом, был рядом с ним здесь. Вертура вздрогнул и проснулся. Крылом оказалось мягкое и объемистое черное одеяло, которым его укрыла лежащая рядом с ним на животе, щека к щеке Мариса. Ее рука лежала поперек его груди. Темно-каштановые волосы рассыпались по плечам и спине. Светильники были приглушены. За распахнутой дверью на балкон стояла глубокая и тихая ночь. Комната полнилась таинственной звездной синевой. Глаз Марисы, моргая над локтем, о который она облокотилась лицом, блестел в темноте.
— Ты говорил во сне, искал свой меч — прошептала она ему — он лежит на столе. Пока ты спал, я могла заколоть тебя им.
— Я специально для тебя оставил его на видном месте — также тихо отозвался детектив, касаясь ее пальцев, которые тут же ласково сомкнулись на его руке — если ты посчитаешь нужным, всегда можешь воспользоваться им…
— Твоя принцесса не одобрит — перебила Мариса и чуть улыбнулась — похоже, она взялась за тебя всерьез. Хочет сделать из тебя одного из своих мальчиков, которые, когда придет время, будут завоевывать ей герцогский престол и полягут за нее, когда она прикажет им.
— А ты разве не занимаешься тем же? — шепотом спросил у нее, лаская ее руку детектив.
— Разумеется — сжала его пальцы, ответила Мариса. Ее глаза блеснули сумасшедшим огнем точь-в-точь как у принцессы Вероники — это же единственное хорошее и полезное что, я и такие как я, можем сделать в этой жизни.
Жарко горела печь. Кислым смрадом чадили газовые рожки. На улице прямо под распахнутым окном, под рябиной, пьяный сержант грубым надрывным голосом рассказывал кому-то несмешной анекдот.
Фанкиль и капитан Глотте разбирали бумаги за столом. Стоял самый тихий и темный час ночи. Дрова в печке почти прогорели, остались одни угли. Инспектор Тралле давно прекратил свою игру, ушел не сказав ничего и так и не вернулся в отдел. Народ на улицах затих. Переместился на квартиры и распивочные. Только редкие выкрики, да внезапный одинокий вой усталой волынки, оглашали все еще празднично подсвеченные площади, улицы и проспекты. Ощущение разочарования и пустоты, что всегда остается после таких веселых дней, уже витало в ночном воздухе, еще пока ненавязчивыми, но уже тревожным сигналом показывая, что еще немного и праздник, едва успев начаться, уже закончится, из веселого пьяного куража, обернется вялым, нестерпимо мучительным, кажущимся бесконечным, утренним похмельем. Придет осень, пойдет дождь и снова наступит серая, полная разочарований и печали жизнь, перемежающаяся сном, бессмысленной и бесконечной службой и еще более бессмысленным отдыхом дома на диване у печки, или за столом в кабаке.
— Негр сбежал — передал циркуляр от генерала Гесса Фанкилю раздраженный, как всегда невыспавшийся, начальник ночной смены. Его голос звучал монотонно и резко, от усталости воспаленные, покрасневшие глаза были пусты — народу переловили. Карманники, мошенники, полные клетки. Заперли тут в сарае компанию, а те вылезли через крышу. Руки отвалятся, неделю лупить. Завтра внеочередная порка, сразу не назначили как всегда, пришлось расписание менять. Фестиваль Гирты. А вот это вам приказ — капитан Глотте закаркал, с мрачным задором зловеще засмеялся шутке — черного негра в черном городе ловить.
— А что он и вправду каннибал что ли? — зевая, уточнил, занося заявление в журнал Фанкиль.
— Каннибал ваш мертвый, между прочим, тоже ходит по Гирте — упрекнул его коллега — вам мэтр Фарне рапорт еще не приносил? Это вы мэтра Трасса тогда, во вторник, сожгли.
— Значит два каннибала — меланхолично уточнил, пометил в журнале Фанкиль — и еще эти коктейли, с которых никто не знал какой стороной поворачиваться к очку. И попугай, который кричал «Герцог не от Бога». Памфлет про сэра Прицци, который мочился духами. А что такого? Он-то может. И этот политический спектакль в лицах. И насильник с двумя… Серьезно? А эти… дамы вообще были трезвыми? И карета Ринья и что там еще?
Он взял со стола циркуляр, начал читать по диагонали вслух длинный, принесенный капитаном ночной стражи список.