Листая лиловую папку, детектив также узнал, что предпоследней жертвой Зверя были двое деревенских мужиков, что еще с ночи поехали в город, чтобы быть на рынке первыми. Их и их лошадь обнаружили две недели назад, наутро на поле рядом с Прудами, между Перекрестком и воротами Рыцарей. Все трое, вместе с лошадью, были разорваны на кровавые куски, а овощи с телеги растоптаны и разбросаны вокруг на много десятков метров, словно бы говоря, что полиция имеет дело не с простым чудовищем, а как будто нарочно издевающимся, глумящимся над всеми человеком. Следы снова вели во владения герцога Ринья, тогда как маршал утверждал, что сам регулярно требует от своих егерей тщательно проверять окрестности, но ни разу не получал от них отчетов ни о каком чудовище или крупном волке, и ничего не знает о следах, что были найдены в поросших непроходимым лесом каменистых холмах и болотах к юго-востоку от Гирты.
Также прочел детектив и о Зогденском каннибале, о котором рассказывала Мариса, и имя которого тоже связывали со Зверем Гирты. О том, что несколько семей были разорваны в клочья и частично съедены каким-то чудовищем, а частично приготовлены и принесены как будто-бы в какую-то нечестивую ритуальную жертву, в городке Зогден, за трясиной Митти, далеко к югу у от Гирты, что стоял на дороге к форту Доминика. У каннибала были подельники, но, похоже, он убил и принес в жертву и их, при этом раны имели такой вид, как будто бы они лопнули, или взорвались изнутри. Эти преступления были совершены прошлой осенью и точно также, как и убийства Зверя, не были раскрыты. А столичный инспектор, агент Ганс Висби что прибыл в Гирту как в Вертура по специальному запросу герцогской канцелярии, чтобы расследовать их, бесследно исчез. Не вернулся из Леса с очередного выездного расследования. Его искали, но ни тела, ни его следов, ни снаряжения так и не нашли. В отчет написали что предположительно он стал жертвой банды грабителей утопивших тело в трясине, либо вооруженного конфликта, какие временами случались в питейных домах и гостиницах на дорогах между местными землевладельцами и приезжими.
Вертура аккуратно поделился теорией Марисы, о том, может ли Эрсин быть Зверем, с Фанкилем, но тот, не сказав ни слова, только многозначительно покачал головой, чем нисколько не прояснил дела. По всему было видно, что он хранит какую-то тайну, и этот факт весьма удручает его самого, не меньше чем детектива.
Еще в лиловой папке Вертура прочел доклад о живом лесе барона Тсурбы, что окружает его бетонную башню на южном берегу Керны в двадцати пяти километрах к востоку от Гирты. Что обширная территория между дорогой на Варкалу и рекой полностью огорожена многокилометровым стальным забором, но это не останавливает тех, кто регулярно пытается проникнуть в этот лес. Что в этой чащобе пропадают люди и потом на ветвях деревьев находят остатки их разорванных одежд, а последний такой инцидент случился всего полторы недели назад — какие-то мальчишки поспорили, трое подростков вошли в лес и не вернулись ни к вечеру, ни на следующий день. Те, кто остался в деревне получили розг, но пропавших так и не нашли. Как понял детектив, такие происшествия случались регулярно, но об этом предпочитали не говорить. Газетам, судя по прилагающейся служебной записке, было выдвинуто предписание никак не упоминать об этих исчезновениях.
— Там, вдоль дороги, стоят столбы с предупреждениями — с раздражением пояснил лейтенант Турко — все знают, что опасно, и забор высотой четыре метра, и все равно постоянно лезут.