– Поймали Коновалова? – не стал поддерживать пустопорожнюю болтовню Макс.
– А то! – усмехнулся тот. – Задержали на железнодорожной станции в Вишняковке. При себе имел восемь миллионов без трех с половиной тысяч. Не захотел с братом делиться.
– И что ему теперь будет? Это же особо крупный размер?
– Магазин, оказывается, оформлен на него. Так что имел полное право спалить, благо при пожаре никто не пострадал.
– А деньги? Четыре миллиона брата?
– Так целы же. Да и дело это семейное. Если Николай не подаст заявление в полицию, то никакого дела не будет. Разве что за нанесение вреда средней степени тяжести твоему здоровью. Будешь подавать?
– Не буду, – покачал головой Макс. – И все-таки непонятно: кот за двадцать пять тысяч – особо крупный размер и суд, а тут четыре миллиона, магазин сгоревший – и ничего.
– Да Фирсова, хозяйка кошки, на понт тебя взяла. Особо крупный размер – это свыше миллиона, а кошка стоимостью двадцать пять тысяч – это значительный ущерб. Но в данном случае нужно еще доказать умысел.
– Умысел? – уточнил Макс.
– Ну да, – хохотнул Никита. – Почти как в кино – невиноватый я, она сама пришла!
Довольный собой участковый ушел, а Макс попытался поработать хоть немного. Если завтра утром приедет Леночка…
Собрав всю волю в кулак, Макс смог заставить себя отложить мысли о девушке и приступить к работе. Однако хватило его ненадолго. Наткнувшись на очередной баг в программе, он решил прекратить бороться с ветряными мельницами в виде собственной прокрастинации и отправиться спать.
Но с ходу уснуть не удалось. Мешали воспоминания о теплом боке Тима, умных глазах на честном лице.
Устав от попыток заснуть, Макс стал сверлить взглядом дыру в потолке. После трехсотого оборота сверла показалось, что он явственно слышит посторонний шум, как будто кто-то допотопным коловоротом пробивался ему навстречу. Вот только звук шел не с потолка, а от двери.
Макса подбросило на диване. Через мгновенье он уже открывал дверь навстречу таинственному зову. На пороге стоял… Тим? Мария-Луиза? Какая разница! Главное – Макс любил это глазасто-головастое существо. Он схватил вновь обретенного товарища и почувствовал, как в голове оформилось решение бага, о который он споткнулся вечером. А еще понял, что ему, подобно вчерашней ненормальной гостье, очень хочется расцеловать утыканные усами щеки. Что он и сделал.
Евгения Михайлова
Блогерша
Зина поставила на пол третью пустую бутылку из-под пива, живописно разложила прямо на деревянном столе большую жирную селедку, буханку черного хлеба, порванную руками на куски, кусок сала и огромную луковицу. Подумала и смачно отгрызла от луковицы большой кусок. Какая жалость, что через монитор не распространяются запахи. Зина поставила на стол три не начатые бутылки с пивом. Разложила куски старой газеты, как салфетки. Затем налила большую пивную кружку до краев, пригубила, сознательно оставив кромку пены над верхней губой, – и начала делать селфи.
Она мастер деталей. При обработке фотографий Зина не скроет, а усугубит говорящие подробности: красные щеки с сеткой капилляров, капли пота на носу, рот в жирном блеске с прилипшей рыбной косточкой на нижней губе. В творческом экстазе Зина развивала психологический колорит собственного портрета. Высыпала на стол горку семечек, поплевала шелухи, оставила несколько чешуек на подбородке.
Она умудрялась пить, есть, управляться с палкой для селфи, краем глаза видеть общий план в зеркале. Для главного эффекта Зина пролила пиво на свою большую, расплывшуюся грудь без лифчика под синим платьем, а затем достала из корзинки на террасе самый крупный помидор, установила его себе на голову, это как нельзя лучше привлекало внимание к волосам цвета пронзительный блонд с откровенно темными корнями. К этой прелестной композиции требовалось особое выражение лица, и Зина изобразила нетрезво-блудливую улыбку и утопила свои небольшие и очень проницательные по жизни глаза в мокрых складках.
У нее это здорово получалось: стереть с лица ум, даже намек на серьезность и, конечно, следы горького опыта, оставить только смешную придурковатость и броню толстокожести.
Какая жалость, что на самом деле у Зины как раз тонкая кожа. Слишком тонкая. Наверное, дело именно в этом. Зина научилась себя защищать самым примитивным способом – нападением. И заодно придумала себе уникально острое, особое развлечение. Отвлечение.