Он – не профиль, разумеется, а весь наш дарлинг целиком – сидел на раскладном стуле и отодвинутой далеко в сторону правой ногой давил на мою левую. Кажется, выжимал сигнал морзянки SOS. При этом руки его были заведены за спинку стула.
Я ощутила, что мои верхние конечности зафиксированы в такой же позиции, и спросила:
– Что случилось? Где мы?
– Все там же, Люся! Все там же! В плену у Деда-яги!
Я сфокусировала взгляд за Петриком и узнала высокую стену селекционного чертополоха, огораживающую задний двор ведьмака. Мы сидели в подобии коридора между бревенчатым забором и боковой стеной дома, прямо под окном. Оно было открыто и виделось мне слепящим бело-голубым прямоугольником: в помещении горел яркий свет.
– А как мы попали в плен? – спросила я, поскольку совершенно этого не помнила.
– Ведьмак взял нас тепленькими в низком приседе под забором, – напомнил Петрик и зашипел: – Еще о бревна приложил, гад! У тебя на лбу шишка размером с яйцо. А у меня, кажется, ссадина, погляди, будет шрам? – Он повернул голову, чтобы показаться мне в фас.
Я не успела ему ответить. Из непроглядной черноты заднего двора соткалась крупная темная фигура весьма пугающих очертаний – высоченная и широченная, судя по резиновым сапогам сорок какого-то размера – мужская. Сапоги я разглядела, а все остальное – нет, потому что фигура воздвиглась перед нами спиной к окну и оказалась против света.
– Ну, и кто вы такие? – спросил низкий голос со зловещей хрипотцой. – Зачем пришли, что высматривали, много ли увидели?
– Мы не увидеть, а услышать хотели! – обиженно ответил Петрик. – Нам нужны ответы на очень личные вопросы и, возможно, помощь магического характера.
– Серьезно? А чего сами приперлись, а не с Никитишной пришли? – строгий голос слегка подобрел. – Ко мне без спросу и предупреждения нельзя, плохо будет.
– Плохо и есть, – проворчала я.
Ушибленный о забор лоб болел, шея затекла и ныла. Я осторожно покрутила головой, разминая напряженные мышцы, и замерла, влипнув недоверчивым взором в просторно разлившийся Млечный Путь.
В звездном небе отчетливо помаргивали красным бортовые огни зависшего над нами НЛО.
Я закрыла глаза и застонала. Как там говаривала похвально рассудительная фрекен Бок? «А я сошла с ума, я сошла с ума… Ах, какая досада!»
– Ну, и что же мне теперь с вами делать? – задумчиво вопросил предположительно ведьмак.
Тут в чернильной ночи раздался короткий гав. Невидимая во мраке, окружающем наш островок слепящего света, собака одноразово басовито бухнула и звякнула цепью.
– Ну, что еще, Полкан? – Темная фигура нырнула в темноту.
– Не нравится мне здешняя живая изгородь, – пользуясь случаем, непринужденно поделился со мной Петрик. – Это, конечно, интересное решение ландшафтного дизайна, но за стеной колючек может прятаться, к примеру, кладбище.
Тут я поняла, что тему он выбрал не случайно, а в прямой связи с вопросом хозяина, определяющегося, что ему с нами делать. Я бы предложила развязать и отпустить, но ведьмаку мог быть более симпатичен вариант прибить и закопать. Люди такие разные, на вкус и цвет похожих нет…
– А давай: ты сильно пнешь мой стул, он упадет и, возможно, сломается, а я тогда освобожусь и помогу тебе? – шепотом предложила я Петрику.
– А если сломаешься ты, а не стул? – тоже шепотом возразил он. – И с кем тогда я разделю последние часы своей жизни?
Я поняла, что дружище тоже склоняется к тому варианту, в котором Дед-яга нас закапывает. Не потому, что такой расклад ему нравится, – просто он представляется более вероятным.
Меж тем во мраке брякнуло, звякнуло, скрипнуло, и хриплый голос с подозрением спросил:
– Кто тут еще?
Секунду, две, три было тихо-тихо, только шумел листвой недалекий дуб и занудно вякала какая-то лесная птичка. И вдруг отчаянно залаяла собака, загремела ее цепь, захрустел сминаемый бурьян, застучали шаги. Кто-то хрипло выматерился, а кто-то радостно завопил:
– За Родину! За Люсю!
Грохнул выстрел, и к моим ногам плашмя упало грузное тело!
А я опять не успела его рассмотреть, потому что кого-то павшего пинком отпихнул в сторону кто-то очень живой! И чумазый кикимор с мордой в зеленую полоску бухнулся передо мной на колени, завалив крутым широким плечом стул с Петриком, который был пойман другим зеленым кикимором, и нас обоих – меня и дарлинга – заключили в медвежьи объятия!
И стулья все-таки сломались.
Но упасть на сырую землю мне не дали – подхватили на руки. Моя голова запрокинулась, взгляд снова уперся в небо, и я не могла не отметить, что там все уже в полном порядке.