— Да, — не поняв колкости, подтвердил Базыка.
— Значит, Борода умер, — произнес он.
— Не умер, а погиб смертью героя, — поправил Базыка.
— А что случилось со мной? — осторожно закинул удочку он.
— Видишь ли, у нас было много провалов, и Борода перестал доверять всем, кроме меня… В один из дней он переоделся в штатское, напялил на голову картуз, взял телегу в конюшне и поехал в Корябинск. Конечно, он не сказал, что едет встречать инспектирующего из Новониколаевска, то есть тебя… Мы знали, что проверяющий должен быть со дня на день… Но никто не подумал, что он едет за проверяющим: за ними никогда не ездили на телеге… Однако в последний момент Борода что-то почувствовал и попросил меня сопровождать его. Я взял пяток ребят и верхом следовал за ним. Туда мы скакали по дороге, а обратно рядышком, в четверти версты от вас.
— Так что же произошло? — спросил он. — У меня память взрывом отшибло.
— Ерунда, — ответил на это Базыка, — это не страшно, меня с коня дважды взрывом сбрасывало. А я ничего, жив, правда, первый раз испугался до смерти, потому что тоже многое не мог вспомнить, но это пройдет.
Он догадался, что Базыку занесло, скорее всего, от тех контузий и им надо управлять, чтобы не болтал впустую.
— Так что же случилось? — перебил он разглагольствования визитера.
— Когда вы въехали на мост, кто-то бросил гранату. Но гранату, я так понимаю, бросили, чтобы отвлечь вас. Однако получилось так, что она упала близко от телеги, тебя выбросило за перила, а Бороду оглушило.
— Так он умер от контузии?
— Нет, его дострелили… в затылок из револьвера…
— А почему не дострелили меня?
— Не знаю, может быть исполнитель акции не успел этого сделать… Мы примчались к мосту спустя полминуты, ну, может быть, минуту.
— А кто был исполнителем акции?
— На мосту, рядом с Бородой был еще один труп… Мужик с револьвером…
— Почему труп? Его застрелили вы, или это успел сделать Борода?
— Ну что мы, идиоты что ли? Разве мы могли застрелить такого свидетеля… Он нам живой был нужен, а застрелил его, я так думаю, второй сообщник…
— Конечно, так в этом случае должен быть второй человек или другие люди. Далеко они не могли уйти, вы не обыскали лес?
— Понимаешь, — опять поморщился Базыка, — я с собой взял необстрелянных ребят… Ну не думал, что у нас на юге что-нибудь может случиться… Я с тобой пока возился, а они обшарили все вокруг, но в лес далеко не пошли… В лес особо не сунешься, если оттуда выстрелить могут.
— И все же, полминуты срок слишком большой. Что же произошло там и почему не дострелили меня?
— Я, честно говоря, тоже этому удивляюсь.
— Я лежал на берегу или был в воде?
— На берегу, но ты был мокрый, и можно было точно сказать, что ты был в воде. Наверное, ты упал в воду, а потом выбрался на берег.
— Как же я мог выбраться на берег без сознания и со сломанными ребрами.
— Тоже удивительно, но тут всякое может быть, — Базыку опять понесло, — одного моего бойца пополам перерубили. Одна половинка осталась в седле, а вторая — упала на землю, а потом стала ползти к нему за стремена цепляться… Ну что ты глава закрыл, да ты брат, слабак, как же ты будешь бороться с бандитизмом?
Базыка еще о чем-то говорил, но он не слушал его.
«Борода, Борода — мужик в картузе, сапогах и по уши заросший русыми волосами, которые нисколько не смягчали его суровую внешность. И с бородой он так же был похож на разбойника, как и без бороды. Как же мне быть теперь? Где искать этот распроклятый архив, итит твою…»
— Ну я побег, выздоравливай, — донесся до него голос Базыки, — Василич, посмотри за больным.
«Ах, Борода, Борода, что же мне теперь делать. Как я обрадовался, услышав, что ты нашел этот распроклятый архив и надежно спрятал его в другом месте».
Все это он узнал за минуту до въезда на мост. Борода, задерганный постоянными провалами операций, решил, никому не доверяя, самому найти и изъять архив.
«Я сделал это по-рабоче-крестьянски, — сказал Борода ему, — пришел, увидел, перепрятал… Теперь его не только банда, сам черт не найдет».
Где уж ему тягаться с чертом. А как все хорошо складывалось. Ведь даже в отделе никто не знал о том, что Борода изъял и перепрятал архив. Значит, обеспечить транспортировку его в Новониколаевск не составило бы особого труда, а вот теперь… Теперь транспортировать нечего…
— Василич, — позвал он, — Василич…
Появился фельдшер.
— Надо выписываться, — произнес он.
— Рано, — ответил тот, — вы еще не окрепли, слабы, и у вас, батенька, возможны рецидивы.