— Прискорбная история, — посочувствовал Алекс. — Но это всего лишь совпадение, не находите?
Мсье Гаше не склонен был спорить.
— Согласен. Я не мистик, посещаю кружок материалистов… Но вот что странно. Мы с двумя оставшимися компаньонами отправили нашего несчастного товарища в Перпиньян, где вдова занялась организацией похорон, а сами продолжили путь, поскольку это путешествие было предпринято не только с целью развлечения — мы намеревались договориться с владельцами прибрежных виноградников о поставках сырья для нашей фабрики. И в Марселе я вдруг получаю точно такую же записку…
— От кого? — живо поинтересовалась Анита.
— Не знаю. Нашел в гостиничном номере, на тумбочке возле своей кровати. Портье и горничные клялись, что никто посторонний в комнату не заходил.
— И что вы сделали?
— То же, что и вы: оставил записку до поры при себе. — Мсье Гаше извлек из кармашка для часов плотно сжатый бумажный треугольник. — Хотите сравнить?
Анита убедилась, что записка, попавшая в руки их нового знакомого, идентична той, которую они выловили из моря.
— Один в один, — констатировал Максимов. — Видно, кто-то всерьез занялся одурачиванием населения. Не пойму только, какая от этого выгода?
— В том-то и дело! Человек прилагает усилия, несет определенные расходы — и что он получает? Меня как коммерсанта занимает этот вопрос, но объяснения я так и не придумал.
— А если все куда серьезнее и дело не в выгоде? — предположила Анита.
Максимов снисходительно усмехнулся.
— Нелли! Не думаешь же ты, что бред какого-то сумасшедшего в состоянии повлиять на судьбу? Это антинаучно…
Едва он договорил, как со скалы, располагавшейся метрах в ста и вдававшейся в море, донесся громкий хлопок, сопровождаемый треском, как при электрическом разряде. Все трое одновременно вскинули головы и посмотрели туда. На плоской площадке, венчавшей скалу, виднелось нечто необыкновенное, похожее на уродливое существо, стоявшее на растопыренных негнущихся ногах и свесившее вниз черные обмякшие крылья. Разглядеть его в деталях мешала не слишком удобная позиция — смотреть приходилось снизу вверх, а сбоку светило заходящее солнце, из-за чего каменные уступы отбрасывали длинные причудливые тени.
— Что это? — встревожилась Анита.
— О, не беспокойтесь! — улыбнулся наконец мсье Гаше, продемонстрировав полоску безупречно белых зубов. — Это еще один мой спутник — Эмиль. Он страстный фотограф, вечно таскает с собой аппарат и делает снимки везде, где бывает.
Максимов, сощурившись, смотрел на скалу.
— Но я его не вижу! Там только тренога с фотокамерой…
— Да? — Мсье Гаше помахал рукой и зычно выкрикнул: — Эмиль! Ты где?
Загорланили вспугнутые чайки, но Эмиль не отзывался. Анита заволновалась:
— Пойдемте посмотрим, все ли с ним в порядке. Кажется, вон там подняться проще всего…
С северной стороны скала была во многих местах выщерблена, и по этим природным ступенькам они без труда взобрались на верхнюю плоскую грань. Отсюда открывался великолепный вид как на деревню, так и на морскую гладь, на которой сверкали яркие блики. Истинный фотохудожник без сомнения радовался, отыскав столь удачную точку для съемки. Но где он сам? На краю скалы, ближе к морю, стоял треножник с громоздким ящиком, а то, что Анита приняла за крылья, оказалось непрозрачным покрывалом, которое фотографы набрасывают на голову, готовясь к экспонированию. Теперь оно висело на аппарате и покачивалось от ветра.
— Камера австрийская, — определил хорошо разбиравшийся в технике Алекс. — Фирма «Фохтлендер», объектив со светосилой три и шесть, механическое реле времени, магниевый блиц… Мечта!
— Вы правы, но где Эмиль? — Господин Гаше растерянно обвел взглядом окрестности. — Не мог же он бросить аппарат и убежать!
— Смотрите! — Анита вытащила забившийся под треногу клочок бумаги. — Обрывок… А вот еще один!
Фрагменты разорванного на мелкие части листка ветер разнес по всей площадке. Анита подобрала те из них, что не сдуло в море, сложила воедино и узрела знакомые закорючки, а над ними все то же: «Перепиши… перерисуй… умрешь…»
— Выходит, Эмиль получил такую же записку?
— Да… я же вам недосказал. — Мсье Гаше вытянул из-за обшлага шелковый платочек и промокнул лоб. — Сегодня днем, когда мы приехали сюда, возле деревенского трактира к нам подковылял старик в отрепьях и протянул Эмилю бумажку. Мы не сразу поняли, что это, она была туго свернута и перевязана ниткой. Эмиль подумал, что старик просит милостыню в обмен на какой-нибудь билетик с пожеланиями — знаете, такие достают из шапки попугаи на ярмарках. Пустячок, но поднимает настроение.