- В сарай положишь, нечего дом захламлять.
Стал объяснять, что вещи не простые. Особой ценности. Он и дверь железную поставит. Мало-помалу выяснилось, что за ценности.
- Ну, уж нет! Мне такая забота ни к чему! Увидит кто - позора не оберёшься. Скажут - где взяла?
Опять уговаривает - поругались.
- А ты мне помог, когда у меня землю сосед отсудил, почти целую сотку?
- Мама, да я на вас участок 20 соток перепишу, что вам эти полсотки. Участок у воды, миллион стоит.
- Не полсотки, а больше. И не нужен мне этот у воды!
- "Эх, мама, мама, - думает Геннадий Иванович - Знала бы ты, сколько я заработал на продаже таких-то участков..." Вспоминает, как, почти даром, приобрёл 15 гектар. Пригласил землеустроителя, распланировали на участочки по шесть соток, распродал с аукциона. Страшно сказать, сколько тогда выручил. Причём, всё законно делалось. Взял тогда азарт Геннадия Ивановича. Молодой был, голова хорошо варила, чего только не предпринимал и всё законно. Предложили как-то купить слиток золота весом 500 грамм. Взял и купил почти за миллион. А зачем? Вот тут он и споткнулся. До товарищей этих (Абрамович, Дерипаски, Прохоров) так и не дотянул и стал задумываться. Первой мыслью было обратить всё в деньги, что и было сделано. Две сумки валюты всё-таки пришлось к маме отнести. Большие клетчатые сумки, "челноки" в таких товар возят из Турции и из Китая. Маме сказал - "Товар". Мама сказала: "Поставь под кровать".
Той порой молодой участковый уполномоченный, уже третий после Алексея Михайловича Анискина, Серёжа Артамонов обратил внимание - чего это сын Анны Петровны носится с сумками. Хоть в наше время это обычное явление, а будто бы кто его толкнул. К матери своей зачем-то оттащил две сумки. Прежде чем что-то предпринять Серёжа пошёл посоветоваться с бывшим участковым дядей Лёшей. Он всегда так делал. Алексею Михайловичу Анискину Серёжа нравился. Он доверял его чутью и всегда помогал. Вместе они решили, что не вредно поинтересоваться, что за товар с такой таинственностью поступает к Ганичеву, и зачем он поставил железную дверь в одну из комнат и железные решётки на окна.
Проще всего было заглянуть в сумки, которые хранились у Анны Петровны. Серёжа зашёл к ней и повёл разговор - не знает ли она, где купить джинсы и не продаёт ли их её сын.
- Да ты что, Серёжа, разве он станет сам торговать, у него же эти, как их - менеджеры.
- А в этих сумках чего?.
- Кто ж его знает, давай посмотрим.
Серёжа опешил от такого лёгкого исхода. А Анна Петровна сумку тянет из-под кровати.
- Тяжёлая, я и не совладаю.
Серёжа помог, но открыть не смогли. Запечатано, заклеено, ещё и зашито.
- Ой, Серёженька, давай лучше не будем, я у него спрошу. Неудобно как-то.
Серёжа ушёл ни с чем, а Анна Петровна взяла ножницы и, ничтоже сумняшеся, распорола податливую упаковку. Пачки денег лежали плотно, аккуратно, неправдоподобно. - "Ладно, спрошу у Генки" - спокойно подумала Анна Петровна.
Геннадий Иванович, когда пришёл, тоже спокойно объяснил, что это "деньги партии", он их должен положить в банк как поедет.
- Зачем же вы сумку разрезали, мама. Как я их теперь повезу?
- Давай зашью, мы с Серёжей думали, что у тебя тут товар. Ему джинсы нужны.
- Что, Серёжа тоже видел эти деньги?.
- Нет, он сразу ушёл, а я потом разрезала. Подумала, к чему это так упаковано, а тут, вишь, деньга партии. Чего сразу-то не сказал, я бы и не резала.
Объяснения, что это "деньги партии" для Анны Петровны было достаточно. Какая партия - неважно. Раз партия, то это всё понятно, это святое и вопросов больше нет. Сказать Анне Петровне, что это его деньги Геннадий Иванович не мог, так как не смог бы ничего объяснить ей из-за сложности современных финансовых взаимоотношений - бизнеса, наиновейшей "этики" взаимных надувательств. Вот участковому Серёже, если он узнает и спросит, он найдёт, что сказать, и тот поймёт, что всё законно. Заходить же в чужой дом и заглядывать в чужие сумки без ордера от прокурора, вот это - незаконно и чревато взысканиями по службе.
Когда на следующий день Серёжа Артамонов проходил мимо, Анна Петровна открыла окно и крикнула: "Серёжа, у него никакого товара нет, там деньги партии лежат, он их уже и забрал" - и закрыла окно. Серёжа остолбенел, минуты две стоял, потом пошёл к дяде Лёше Анискину.
Они совещались долго. Как к этому относится. Улик никаких. Сколько "денег партии", и есть ли они на самом деле - неизвестно. Мало ли что показалось Анне Петровне. Откуда она узнала про деньги. "Посмотрим, что дальше будет" - решили участковые. Но ничего не происходило. День, два, неделя, уже и месяц на исходе, а в доме Ганичева никакого движения. Всех служащих уволил и охранников не видно. С внешним миром, должно быть, связывается по электронной почте. Если связывается. Что же такое произошло с человеком - бизнесменом, бывшим "партийным функционером". Как узнать? А зачем узнавать, он же не делает ничего противозаконного. Сидит себе, книгами обложился, читает, пишет. В окно с улицы видно. Ни от кого не скрывается. Серёжа приспособился в полевой бинокль с высокого дерева понаблюдать - что он читает. Разглядел - "Мать честная, "Капитал" Маркса читает!". Другие книги - не видно, какие. Не иначе как Энгельс, Ленин, товарищ Сталин.
- "Всё ясно, - подумал участковый уполномоченный Сергей Артамонов, - комсомольская юность, высшая партийная школа, штудирование гениальных трудов дни и ночи оставили след...". Сергей решил, что идеология советских времен крепко засела в голове Ганичева и пробудила "партийную совесть".
Подобные случаи в русской литературе описаны: например, "...вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил..." (Это Некрасов) У нас случай похожий. Товарищ-господин Ганичев тоже много "богатства награбил". Награбил, и вдруг осознал, что миллионы эти, приплывшие к нему хитрыми путями, которые по нынешним временам почитаются как законный бизнес, кто-то заработал помимо его: пробурил скважины, вспахал землю, нарубил леса, выплавил сталь... . Много чего наработали люди друг для друга. Получили за это "разумную" плату, а сверх того обеспечили несметными богатствами "элиту" - миллионеров и миллиардеров. Этим и обеспокоился Геннадий Ганичев на основе Марксизма-Ленинизма, идеологии, въевшейся в мозг с младых ногтей. И мама была комсомолкой, когда кормила его грудью.
И вот эти капиталы, что "сверх", сосредоточенные в руках немногих, по сравнению со всем человечеством, товарищей-господ - как они расходуются, на какие надобности. Правильно ли они их расходуют. Может ли один человек, с одной головой, управлять сразу несколькими миллиардами долларов? Ганичев решил, что, если правильно, то не может, что это надо поломать, изменить и сделать всё по справедливости и в соответствии со здравым смыслом. Избавившись от своего промышленно-хозяйственного, торгово-спекулятивного чудища со многими головами, превратив всё в деньги (обналичив), Ганичев обрёл время, чтобы обдумать сложившуюся во всём мире ситуацию и составить программу построения справедливого, высокообразованного, высококультурного, хорошо одетого, сытого человеческого общества.