Дрорег трогает засохшую красную корку вокруг правой половины лица. Корка трескается, кровь снова течет.
— Разочарованы? — рычит Дрорег. — Уж простите.
Лицо Фистфута бледнеет, руки его падают на колени.
— Вы были рады, когда вам врезали по голове и отобрали куклу, так? — говорит Дрорег.
— Я посвятил Хоре лучшие годы жизни, — шепчет Фистфут. — Я отдал персомузыке всего себя. И получил взамен лишь кучу долгов. Я стал попрошайкой-сутенером на 14-ой улице, вы понимаете? Сутенером единственной фарфоровой куклы, которую никто даже трахать не хотел.
Фистфут нервно смеется.
— Когда я наконец избавился от Хоры, это стало лучшим моментом в моей жизни, — говорит Фистфут, — это был момент свободы. Я больше не сравнивал ее вечно молодое лицо со своим состарившимся. Символ зря прожитой жизни исчез. Я стал свободен. Понимаете?
— Ага, — говорит Дрорег. — Обычно меня и нанимают сами виновники. Вы как типы, у которых пропадают стервы-жены. Возвращать стерв, понятно, мужики не хотят, но, чтобы оправдаться перед совестью, нанимают меня, глупого орка, который собственный зад вряд ли найдет.
Дрорег оглядывает драную, облезлую мебель.
— Большинству тех типов везет, — говорит Дрорег. — Их жен я нахожу, но, как правило, стервы уже трупы.
Дрорег подходит к кукле и сдергивает с нее мешок.
— Забирайте труп своей куклы и гоните оплату, — рычит Дрорег.
Фистфут поднимает глаза на персомузу и чуть ли не падает в обморок. Безглавая кукла дергает белыми ногами и руками, как умирающий в агонии. Точно так же бегает курица по двору, когда ей отрубают голову.
Фистфут плачет, руки его дрожат, все маленькое тело его трясется.
— Хора, Хора, — стонет Фистфут. — Прости меня... Прости.
Дрорег хватает Фистфута за шкирку и вздергивает на ноги.
— Потом поворкуешь с ней, — рычит Дрорег. — Гони оплату.
В его руках Фистфут плачет. Взгляд человечка прикован к танцующей кукле.
Но Дрорегу плевать. Маньяк Сью. Сара, мстящая монстрам из своих кошмаров. Орки-насильники, которые изуродовали Сару. Если жителям этого города нравится сходить с ума, Дрорег будет единственным, кого интересуют только деньги. Грязные, чистые — неважно.
Дрорег бросает Фистфута на пол и идет вглубь квартиры. Орк шарит по полкам, переворачивает шкаф, вскрывает ножом обшивку дивана. Все это время Фистфут плачет у ног дергающейся Хоры.
За батареей Дрорег находит банку из-под огурцов с сорока аконитами. Больше денег в квартире Фистфута нет.
Дрорег сует деньги в карман пальто. Перешагивает через Фистфута. Взгляд орка скользит по обрубку шеи фарфоровой куклы.
— Всего хорошего, — говорит Дрорег и хлопает дверью.
Фонари вдоль дороги затухают. Небо светлеет на востоке. Орк смотрит на запад. 14-я улица наверняка уже опустела. Всех «фей» разобрали, сделки с клиентами состоялись.
Дрорег сжимает деньги в кармане, на ощупь пересчитывает число банкнот. Снова и снова. Наконец орк спешит на запад — небеса там еще черные. Железные сапоги громыхают по асфальту, как машины для починки дорог.
Может, кто-нибудь все же остался на 14-й улице. Троллиха Мишель была не против за двадцать аконитов по-быстрому.
Железные сапоги
После бессонной гулящей ночи частный детектив Дрорег отпирает дверь своего кабинета-квартиры. Еще на входе чуткие ноздри детектива улавливают свежий запах мускуса, диких злаков и выделанной кожи. Запах орка.
Дрорег делает шаг обратно в коридор. Правая рука, скользнув между пуговиц плаща, ныряет во внутренний карман с пистолетом. Вынув оружие, орк ждет. В кабинете тишина. Дрорег заглядывает внутрь.
Возле окна в его кресле развалилась орчанка. В ее руках нет оружия, только письма. Не обращая внимания на Дрорега, взломщица листает его почту. На орчанке надет мужской брючной костюм. Поля шляпы закрывают лицо. Пиджак расстегнут, под черной водолазкой словно выпирают две торпеды. У взломщицы высокие пышные груди. Гордый стяг будущей матери. Молока в них на большой выводок и еще столько, чтобы побаловать мужа. Ноги орчанка закинула на стол. Крупные бедра плотно обтягивают брюки, стрелки почти сгладились. Каждый клановый орк ждет в своей жизни зрелища таких сногсшибательных бедер, чтобы сразу сделать предложение. Если заполучишь жену с широким тазом, как у орчанки, будешь уверен, что у твоих детей не будет родовых травм, что головка новорожденного пройдет легко.
Окинув быстрым взглядом привлекательную фигуру, Дрорег останавливает его на сапогах орчанки. На сверкающих железных сапогах.