Что касается графини фон Хазенталь, то она радовала своей благосклонностью не одного глупого графа фон Гофманзау, а еще добрую половину офицерского корпуса полка. В то время, как ее блаженной памяти супруг развлекался с девицами в кабаре, что тоже требовало изрядных затрат и, как следствие, денежных махинаций. И в этом случае прилагались различные фотографии, на которых граф и его супруга были изображены со своими партнерами в таком виде, какой невозможно квалифицировать как духовное общение. Эта пара платила баронессе увесистую сумму.
Единственная наследница баронессы ф. у. ц. Г. у. Б. аккуратно разместила все эти документы в широких карманах своей куртки. После чего обратилась к другой папке, которая содержала, что явствовало из надписи, документы, непосредственно касающиеся Европейского движения за монархию. В большинстве это были письма-заявления с просьбами учесть при будущей реставрации Бурбонов, или других династий, бедственное положение и породистость просителей и вернуть им наследие предков, утраченное из-за всяких смут и революции. Кроме того, были письма, полные завываний насчет величия задач, стоящих перед ЕДМ, сетований на связанные с этой деятельностью трудности и, главным образом, недостаток средств. Афродита узнала, что ЕДМ поддерживают и государственные учреждения, и частные лица и порой весьма существенными суммами. Заинтересовало ее извещение о недавнем пожертвовании ЕДМ 75 000 марок богословской семинарией Нордрейн-Вёстфален. Подписан был документ достопочтенным доктором Крафтом. Эта бумажка тоже исчезла в кармане кожаной куртки. Оставшаяся часть представляла собой копии к частным сыскным агентствам Европы. В каждом была просьба установить слежку за тем или иным лицом знатного происхождения, не считаясь с его званием и титулом. Афродита усмехнулась, заметив несколько обращений во французское агентство «Тайна», в котором, как известно, она подрабатывала на жизнь.
Просмотрев все до конца, она решила оставить эту папку, взяв лишь несколько бумаг, в том числе одну на удивление интересную. Едва она успела закрыть сейф и вернуть на место зеркало, как Рыжий Змей метнулся от окна, прошипел: «Смываемся!» и исчез, не поставив на место транзистор. Афродита услышала с улицы невнятный рев Трясунка, в котором с трудом улавливалась знакомая мелодия. Значит, виконт приближается. Она выглянула в окно и увидела, что кадиллак въезжает в ворота. Хлопнули дверцы, затем на первом этаже раздался стук, шаги, голоса. Козлиный тенор виконта и чей-то жирный баритон. Афродита успела бы исчезнуть, если б виконт и его гость застряли на первом этаже — в салоне, библиотеке, спальне или, на худой конец, в кухне. Но нет, дьявол понес их наверх. Ясно, что они направляются в кабинет… Долго не раздумывая, она нырнула за тяжелый лиловый бархат и с трудом втиснулась в платяной шкаф. Еле успела остановить колебания занавеса, как они вошли. Гостем был доктор Крафт, бургомистр, член провинциального комитета Христианско-демократического союза, тот самый носитель небесно-голубого галстука. Сейчас галстука не было и не было ни следа приветливости и расположения на лице Крафта. Афродита заметила это, наблюдая через щель между несошедшимися половинами бархата.
Тон доктора Непомука Крафта был сух и резок:
— Я требую немедленного объяснения, виконт! И если вы не сможете его дать, то черт побери… у вас есть что выпить?
— Разумеется. Коньяк, виски, джин?
— Джин, если можно.
После недолгой паузы Афродита опять услышала жирный уверенный баритон:
— Так как же с объяснением, виконт?
— Объяснение, объяснение, — уклонился виконт. — Откуда мне знать, где эти деньги? Я ни гроша не видел.
— Допускаю, хотя именно это трудно допустить. Как-никак, вы делопроизводитель ЕДМ.
— Всего несколько дней, — уточнил тенор. — А до меня, как вам известно, этим занимался Ганс фон Гиммельройт. Ну и, конечно, баронесса.
— Мне это безразлично. Мы давали деньги не баронессе и не ее секретарю, а организации, выполняющей определенные функции, не так ли? И я требую отчета в том, как они были использованы.
— Не сходить ли нам на кладбище? — с явной издевкой отвечал тенор. — Только баронесса и Гиммельройт знали, куда идут деньги. Оба они, к сожалению, мертвы. Погибли во имя блага стран истинно западного духа, как вы сами тонко заметили.
— Послушайте, виконт, — в баритоне возникла просительная нотка, — с меня хватит. Что я скажу совету семинарии? Что деньги растворились в воздухе?
— Это ваше дело, что вам говорить. А вообще, хотел бы я знать, какое отношение имеет к деньгам семинария? Бросьте, Крафт, будто вы не знаете, что это субсидии из некоего секретного фонда.
— Я попрошу вас, господин виконт!
— А так называемая богословская семинария — обыкновенная ширма.
«Вот не думала, что можно так легко добывать деньги. Здорово, однако, тетушка насобачилась», — вздохнула в душном шкафу Афродита.
— Давайте прекратим болтовню! — энергично потребовал доктор. — Невозможно, да и не следует выяснять происхождение этих денег. Не это главное. От меня требуют отчета, потому что именно я, понимая перспективность и идейную ценность движения, рекомендовал его как заслуживающее внимания и финансовой поддержки. Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения?
— Откуда мне взять их? — холодно отвечал виконт, которого явно не трогали заботы собеседника. — Ничем не могу вам помочь.
— Но должны же быть книги! — вскричал доктор. — Можно ведь проверить!
— Да, конечно. Что касается документации, то баронесса была исключительно аккуратна. Но я никаких книг не обнаружил.
— Что?!
— Если я говорю…
— Послушайте, виконт, вы слишком далеко зашли в своих шутках!
— Я еще никогда не был так серьезен, уважаемый доктор. Для меня это тоже загадка, но книг нигде найти не удалось. Увы, если бы мертвые могли говорить…
— Не говорите глупости.
До шкафа донесся торопливый шелест бумаг, затем голос Крафта:
— У меня здесь перечень сумм, выданных ЕДМ через семинарию за два года. Вот эти тридцать тысяч — они предназначались для создания пансионата детей обедневших дворян и беженцев с Востока. Мы наводили справки, виконт. Такого пансионата не существует.
— Да, да, припоминаю… Баронесса чрезвычайно много занималась этим делом.
— Ну и?..
— Зряшные старания, дорогой доктор. Абсолютно зряшные. Средств не хватило. Неужели вы думаете, что на подобную сумму в наше время можно построить детский пансионат?
— Нет, дорогой виконт, не думаю. Но у нас есть письмо от 25 января 1967 года, в котором ваше правление сообщает, что на строительство выделено сто тысяч. Только потому мы и решили внести вот эту, недостающую, так было оговорено, сумму.
— Возможно, — безразлично ответил тенор. — Но, очевидно, изменились каким-то образом обстоятельства. Такое случается.
— А как насчет шестидесяти тысяч, которые были выданы через полгода на издание журнала?
— Вы имеете в виду «Вечный курьер монархии»? — тенор высокомерно задребезжал. — Это, правда, не входило в круг моих обязанностей, но, насколько мне известно, журнал ведь вышел в свет.