Тон доктора Непомука Крафта был сух и резок:
— Я требую немедленного объяснения, виконт! И если вы не сможете его дать, то черт побери… у вас есть что выпить?
— Разумеется. Коньяк, виски, джин?
— Джин, если можно.
После недолгой паузы Афродита опять услышала жирный уверенный баритон:
— Так как же с объяснением, виконт?
— Объяснение, объяснение, — уклонился виконт. — Откуда мне знать, где эти деньги? Я ни гроша не видел.
— Допускаю, хотя именно это трудно допустить. Как-никак, вы делопроизводитель ЕДМ.
— Всего несколько дней, — уточнил тенор. — А до меня, как вам известно, этим занимался Ганс фон Гиммельройт. Ну и, конечно, баронесса.
— Мне это безразлично. Мы давали деньги не баронессе и не ее секретарю, а организации, выполняющей определенные функции, не так ли? И я требую отчета в том, как они были использованы.
— Не сходить ли нам на кладбище? — с явной издевкой отвечал тенор. — Только баронесса и Гиммельройт знали, куда идут деньги. Оба они, к сожалению, мертвы. Погибли во имя блага стран истинно западного духа, как вы сами тонко заметили.
— Послушайте, виконт, — в баритоне возникла просительная нотка, — с меня хватит. Что я скажу совету семинарии? Что деньги растворились в воздухе?
— Это ваше дело, что вам говорить. А вообще, хотел бы я знать, какое отношение имеет к деньгам семинария? Бросьте, Крафт, будто вы не знаете, что это субсидии из некоего секретного фонда.
— Я попрошу вас, господин виконт!
— А так называемая богословская семинария — обыкновенная ширма.
«Вот не думала, что можно так легко добывать деньги. Здорово, однако, тетушка насобачилась», — вздохнула в душном шкафу Афродита.
— Давайте прекратим болтовню! — энергично потребовал доктор. — Невозможно, да и не следует выяснять происхождение этих денег. Не это главное. От меня требуют отчета, потому что именно я, понимая перспективность и идейную ценность движения, рекомендовал его как заслуживающее внимания и финансовой поддержки. Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения?
— Откуда мне взять их? — холодно отвечал виконт, которого явно не трогали заботы собеседника. — Ничем не могу вам помочь.
— Но должны же быть книги! — вскричал доктор. — Можно ведь проверить!
— Да, конечно. Что касается документации, то баронесса была исключительно аккуратна. Но я никаких книг не обнаружил.
— Что?!
— Если я говорю…
— Послушайте, виконт, вы слишком далеко зашли в своих шутках!
— Я еще никогда не был так серьезен, уважаемый доктор. Для меня это тоже загадка, но книг нигде найти не удалось. Увы, если бы мертвые могли говорить…
— Не говорите глупости.
До шкафа донесся торопливый шелест бумаг, затем голос Крафта:
— У меня здесь перечень сумм, выданных ЕДМ через семинарию за два года. Вот эти тридцать тысяч — они предназначались для создания пансионата детей обедневших дворян и беженцев с Востока. Мы наводили справки, виконт. Такого пансионата не существует.
— Да, да, припоминаю… Баронесса чрезвычайно много занималась этим делом.
— Ну и?..
— Зряшные старания, дорогой доктор. Абсолютно зряшные. Средств не хватило. Неужели вы думаете, что на подобную сумму в наше время можно построить детский пансионат?
— Нет, дорогой виконт, не думаю. Но у нас есть письмо от 25 января 1967 года, в котором ваше правление сообщает, что на строительство выделено сто тысяч. Только потому мы и решили внести вот эту, недостающую, так было оговорено, сумму.