— Товарищ лейтенант, повод уважительный. Наш лучший копровщик сегодня женится, плюс — ему двухкомнатную квартиру дали. Ну мы и заскочили... Остальные дружинники там. Втроем подежурим и за них. С вашим предшественником мы жили дружно, хорошо...
— А со мной, значит, не хотите? Конечно, не хотите, если такой номер выкинули.
— Участок долгое время был нейтральным, мы и расслабились. Но ничего. Теперь соберемся. Так мы пошли патрулировать?..
— Нет, лучше идите домой или на свадьбу-новоселье, — повысил голос участковый.
— А что я скажу завтра в своей конторе? Ведь нам могут премию урезать.
— Так и скажите. Все как было. Мол, не успели одновременно на два базара.
— Вы, товарищ лейтенант, принципиальный. Будем иметь это в виду.
Не попрощавшись, верзила вышел из штаба народной дружины микрорайона. Следом за ним вышли и двое дружинников.
Забара сел за стол, побарабанил пальцами по столу. Интересно, как дежурят другие стражи общественного порядка? Тоже прибыли не в полных составах. Отправились на маршруты — и ни звука. А что им? Могут запросто пойти в кино или в театр — такое часто случается, — в двадцать три часа принесут повязки, в журнале сделают одинаковые записи: «Дежурство прошло хорошо». И — до свидания. Если верить этим записям, то на его участке уже целую неделю тишь и благодать.
«Ладно, пойду разнашивать сапоги», — Забара встал.
Так он полушутя называл свой пеший обход участка.
Начинался этот обход с утра и продолжался до позднего вечера. Работы у участкового инспектора всегда хватает.
Больше часа Забара ходил по улицам. Некоторых нарушителей сам призывал к порядку, других «знакомил» с дружинниками. Лишь одна группа в полном составе патрулировала на своем маршруте. Остальные как в воду канули.
Когда вернулся в штаб, позвонил оперативный дежурный по районному отделению милиции.
— Чем занимаешься?
— Да воюю...
— Что, много нарушителей?
— Со своими воюю. С дружинниками. Пока что большинство не дежурят, а добровольно отбывают повинность.
— Вот что, заключи с дружинниками временное мирное соглашение и поспеши на улицу Чкалова. Там что-то случилось. Поскольку это на твоей территории, надо подскочить туда, глядишь, чем-нибудь и поможешь. Оперативно-розыскная группа уже выехала...
Возле пятиэтажного дома на улице Чкалова стоял милицейский газик и скорая медицинская помощь. Моторы обеих машин тихо работали. Сержант — водитель газика — сдерживал любопытных прохожих:
— Граждане, идите своей дорогой, тут никакого кина не будет.
Для него это была обычная работа.
— Где? — спросил Забара.
Сержант понял его.
— Второй подъезд, последний этаж.
На лестничной площадке горела «переноска».
Забара перевел дух, посмотрел на дверь двадцать третьей квартиры. Удивился. Надо же! Вот это экзотика!
Двери квартир всегда казались ему живыми существами. Какие они все разные — добрые и злые, крикливые и молчаливые...
Эта дверь напоминала опереточного вояку в парадной форме.
Одна половина была обита кожей зеленого цвета, другая — розового. Материал импортный, такой не купить даже у известных спекулянтов Привоза[1], видать, доставлен откуда-то издалека. Разноцветны и головки гвоздей: синие, красные, зеленые. Даже удивительно, как соседские мальчишки не повыдергивали их до сих пор на сувениры. Цифра «23» — ярко-белая. Слева маленькая вешалка из нержавеющей стали — повесь свою сумку или авоську, освободи руки и колдуй над замками. Замков три и тоже какие-то странные, не отечественные. Справа — лампочка квартирной сигнализации. Голубая кнопка звонка расположена высоко — не каждый мальчишка-озорник дотянется до нее. Перед порогом — коврик. Возле него — лужица крови. Кровь узенькой струйкой вытекала из-под двери двадцать третьей квартиры. Кто-то ступил в эту лужицу и оставил три четких отпечатка на полу, два — на ступеньках.
У стены, около двери двадцать второй квартиры, курили и тихо разговаривали следователь капитан Дунаев и эксперт-криминалист капитан Трибрат.
— Добрый вечер, — поздоровался с ними Забара.
— Для кого добрый, а для кого не очень, — ответил следователь. — Короткий перекур, пока медицина спасает потерпевшую.
На лестничной площадке появился инспектор уголовного розыска старший лейтенант Ревчук и сообщил, что врач свое дело сделал.