– Забудь, что у тебя есть оружие, – сказал ему Шафт. – Будь приветлив с этим человеком, улыбайся и отдай ему все деньги. – Он подтолкнул пистолет через стойку Никерсону, и тот почтительно и осторожно повесил его обратно.
– На месте, – сказал он сейчас. – Я с тех пор его не трогал.
Никерсон вышел в зал и смешался с толпой, а Шафт приступил к работе. Сначала он угостил блондинку и компанию. Оказалось, блондинка пьет водку, а не джин. В этом сезоне блондинки пьют водку, подумал Шафт. В высокий бокал он налил ей примерно три унции виски и каплю тоника. Кто-то понесет блондинку домой. На них он истратил больше времени, чем полагалось. Он хотел, чтобы двое мужчин у дальней стены заметили, что он черный. Это старейший и самый лучший камуфляж. Все черные выглядят одинаково. Убийцы же искали такого черного, который бы выделился, зайдя в квартиру и включив свет.
Шафт проверял, на месте ли те двое, всякий раз, когда смотрел куда-нибудь в их сторону: на кассу или ванну со льдом. Они сидели, курили, иногда притрагивались к бокалам на столе, но едва ли пили. Смена бармена не возбудила их подозрения. Они не знали, как работают бармены. Шафт тоже не знал: не так уж часто ему приходилось стоять за стойкой. Ах, если бы не эта чертова касса! Просто какая-то куча ключей. Он вспомнил, что по черной дощечке внизу бармен бьет ребром ладони, когда подсчитает цену напитков. Он нажал туда, и ящик выскочил. "Ладно, пусть теперь эта хреновина так остается", – сказал он себе.
– Дай нам два пива, а?
Шафт подал на голос два пива. Он уже начинал втягиваться в ритм. Посмотреть хотя бы на эти кружки с пивом – красота! Ему уже и самому захотелось выпить нива, но тут он вспомнил, что пиво не любит. Значит, ему захотелось, потому что это красиво. Он схватил одну пустую кружку из-под стойки и налил в нее пива. Здорово! Но куда теперь девать. Дождавшись любителя пива, он поставил перед ним кружку:
– За счет заведения.
Когда продаешь товар, который пользуется постоянным спросом, чувствуешь себя человеком. Вот почему все бармены так счастливо выглядят. Пусть спиртное доставляет людям много неприятностей, зато на тебя всегда есть спрос. Ты и твой товар – это одно и то же. Шафт взял маленький мерный стакан и четверть "Джонни Уокера". Налив дюйм янтарной жидкости в стакан, он повернулся к зеркалу и выпил. Теплая волна прокатилась в горле. "За тебя, Шафт", – сказал он себе.
Он уже повеселел и начинал потеть. Зазвонил телефон. Шафт вздрогнул от неожиданности: звонок прозвучал очень резко, несмотря на шум, стоявший в баре. Телефон был установлен под стойкой в дальнем конце, там, где сидели бандиты. Закончив выжимать лайм в хининовую воду для усталого любителя джина, он пошел туда. Они посмотрели на него.
Он указал им на бокалы:
– Вы все?
– Нет еще, – ответил старший.
Шафт одной рукой снял трубку с рычага и поднес к уху. Он глядел на них с улыбкой. Они лыбились в ответ.
– "Доктор Но", – сказал он.
– Алекс Палмер у вас? – захныкали на другом конце. Боже, как в таком состоянии можно еще и набирать номер?
Шафт оторвал трубку от уха и спросил:
– Ребята, кто из вас Алекс Палмер?
Бандиты отрицательно закачали головами.
Шафт отвернулся и сделал вид, что оглядывает зал.
– Его здесь нет, – сообщил он плаксе.
– Послушайте, если она придет, скажите ей, пусть позвонит... – Имя произнесли неразборчиво.
– Я обязательно передам, – пообещал Шафт и повесил трубку.
Ему нравилось стоять рядом с ними. Что, интересно, чувствует тигр, затаившийся в зарослях в двух шагах от охотника, который раскуривает сигарету, изучает следы? Волнуется, нервничает или он спокоен и уверен в себе? Шафт был спокоен и уверен в себе. Если бы они знали, кто он такой, они бы тоже не волновались.
Они действовали строго по схеме. Один постоянно смотрел в окно со скучающим и небрежным видом. Когда он отворачивался, чтобы посмотреть в зал, второй немедленно заступал на дежурство. Между собой они почти не разговаривали, лишь бурчали иногда нечто односложное и неразборчивое.
К двум часам толпа в баре заметно поредела. Многие гуляки в душе были жаворонки и давно хотели бай-бай. Утром, когда вообще трудно жить, им нужно было вставать, надевать свои строгие костюмы и отправляться на работу. Они не могли выдерживать этой пытки каждую ночь, как старались показать.
О, волшебный телефон, ты опять звонишь!
Шафт ринулся в конец стойки.
– Готовы? – спросил он.
– Конечно, – сказал бандит в сером спортивном пиджаке и красной рубашке-поло. – Виски с водой и с содовой. И то и другое.
Второй с виду бизнесмен, думал Шафт, доставая бутылку содовой. На нем был темно-синий костюм, белая рубашка и узкий галстук с мелким рисунком. Пришли два мальчика пропустить по стаканчику. Шафт положил кубики льда, влил виски, содовую и воду из маленького кувшинчика и понял, что сбился со счета. С другими покупателями он подделал бы счет, но только не с этими.
– За счет заведения, – объявил он и взял второй мерный стакан и бутылку "Джонни Уокера". Отмерив полтора дюйма, он поднял бокал. "Выпейте со мной, гады!" – кипело у него внутри. Они тоже подняли свои бокалы и выпили.
– Спасибо, – поблагодарил "спортивный пиджак".
– Спасибо, что выпили со мной, – сказал Шафт.
Виски пошло ему на пользу. Они не знали, кто он такой, и он им нравился. Шафт улыбнулся. Они тоже улыбнулись. Он нагнулся под стойку, где был телефон. Там висел блестящий черно-сизый, словно голова змеи, 38-й кольт. Как и скотч, он согревал и внушал уверенность. Шафт улыбнулся ему. Он мог поклясться, что ствол тоже разинул в улыбке пасть.
Шафт снова вернулся в начало стойки. К нему по стеночке шел довольный Ролли Никерсон. За одним из столиков он откопал двух девиц без мужчин.
– Три водки с тоником, мой верный слуга, – приказал он.
– Да я твой худший слуга, если хочешь знать.
– А сколько ты хочешь здесь оставаться?
– Я не знаю. Может, я здесь навсегда.
– Молодец. – Ролли поставил пустой стакан на стойку. – Мне заплатить?
– Да пошел ты...
– Молодец. Ты отличный бармен.
Провожая взглядом шатающегося Никерсона с тремя бокалами водки с тоником, он сам начал ощущать, как алкоголь туманит мозги. Как раз такие девицы годятся для Ролли. Не высший сорт, правда, но зато молодые и свежие. А кого еще он ожидал встретить в баре "Доктор Но" в два часа ночи? Супермодель из "Вог"? Или ему нужна цыпка вроде той, у стойки, с четырьмя кобелями? Нет, лучше уж эти. Они будут о нем мечтать, он станет их героем. Большой черный мужчина с большим черным... Сейчас они его боятся. Но дома, у мамы, в оливковой ванне, в постельке, они станут забавляться сами с собой и думать об этом. Так лучше. Стоит им попробовать, и они сразу поймут, что это не слаще прочего дерьма. Мечты гораздо интереснее настоящей жизни.
Шафт отмерил себе еще одну порцию скотча, на этот раз побольше, и выпил до дна, подняв тост за всех женщин. Потом он повернулся и пошел вдоль стойки обратно, по пути опорожняя пепельницы и вытирая мокрой тряпкой лужи воды и круги виски.
– Как дела? – спросил он у них. Это были взрослые, смуглые и плотные мужчины, давно вышедшие из возраста начинающих рэкетиров. Они не стали бы браться за такую работу, чтобы что-то доказать кому-то или даже себе. Профессионалы.
– Нормально, – сказал один.
– Выпейте еще, – настаивал Шафт, вытаскивая два новых бокала.
Они едва притронулись к старым. Его щедрость вызывала у них улыбки.
– Легче, – сказал "спортивный пиджак", – тебе еще домой ехать. Ты ведь на машине?
В его голосе не было ничего зловещего – добродушный отеческий тон. Это хороший человек. Такой не полезет на баррикады или на подиум и не продырявит шины на новом дядином "кадиллаке".
– Да, на одном колесе. – Шафт снова достал мерный стакан для себя, а для них – бутылку скотча и бутылку содовой. Его собственный голос и голоса других доносились будто издалека. Все тут пьяные, подумал Шафт, продолжая размышлять о женщинах.