Выбрать главу

— Как он был одет?

— В спортивные брюки и черный свитер.

— Вы с ним разговаривали?

— Я сыграл для него отрывок одной мелодии, которая ему особенно нравится, он подошел и поблагодарил меня, вот и все. Я не знал, что он сбежал из школы. Черт возьми, но он был со своей девушкой!

— Со Стеллой?

— Нет, с другой, постарше.

— Как ее имя?

— Он никогда не называл мне ее имени. Да я и видел-то ее всего раза два. Я не одобрял его выбор, и Томми это знал. Она годится ему в матери.

— Вы можете сообщить ее приметы?

— Крашеная блондинка с распущенными по нынешней моде волосами, голубые, сильно подведенные глаза. Размалевана так, что трудно сказать, какова она в натуре.

Я вынул блокнот и сделал несколько пометок.

— Чем она занимается?

— Скорее всего, артистка. Мы с ней и парой слов не обменялись, но выглядит она, как артистка.

— Сколько ей лет?

— Я в ее метрики не заглядывал, но думаю, лет тридцать. А наряжается как молоденькая — юбка выше колен…

— Что было на ней вчера?

— Темное или синее платье с блестками и очень низким вырезом… Мне не понравилось, когда я увидел, как Том обнял ее.

— Вы когда-нибудь видели ее с другими мужчинами?

— Нет. Я уже говорил, что видел ее один или два раза, и только с Томом.

— Так один или два раза?

Джекмен на минуту задумался.

— До вчерашнего дня дважды. Первый раз недели две назад, в воскресенье, когда он пришел с ней на наш концерт. Она была пьяна и заявила, что хочет танцевать. Видите ли, джазы, которые играют специально для желающих потанцевать, облагаются более высокими налогами, поэтому танцы в баре запрещены. Когда ей сказали об этом, она раскричалась и утащила Тома.

— Ну, а второй раз?

Джекмен замялся, но потом все же ответил:

— Дней десять назад, вечером в пятницу. Они пришли уже около полуночи и заказали по бутерброду. В перерыве я прошел мимо их столика, но Том не пригласил меня присесть и не познакомил со своей приятельницей. Да я и не напрашивался, тем более что разговор у них был жаркий.

— Вы не слышали, о чем шла речь?

— Слышал, — с внезапным ожесточением заявил Джекмен. — Она говорила ему, что ей нужны деньги, чтобы уйти от мужа.

— Вы уверены, что не ослышались?

— Уверен на все сто.

— А Том? Он что?

— А Том сидел как окаменелый.

— Он был пьян?

— Нисколько. Она одурманила его чем-то почище вина.

— Наркотиками?

— Да нет, я не в том смысле, я вот об этом. — И Джекмен нарисовал в воздухе женскую фигуру.

— Однако вы сказали «одурманила»!

— В переносном смысле. — Джекмен машинально погладил руку выше локтя.

— Вы колетесь?

— Нет, сэр… Я болен телевидением, — смущенно улыбнулся Джекмен.

— Покажите-ка руки.

— Не обязан.

— Я лишь хочу проверить вашу правдивость, и больше ничего.

Джекмен не стал артачиться, закатал рукава и показал тонкие желтые руки, испещренные следами старых уколов.

— Семь лет назад меня выписали из больницы после принудительного лечения, и с тех пор, слава богу, ни-ни…

— Вот и превосходно, мистер Джекмен. Скажите как опытный человек: Том употребляет наркотики?

— Как опытный человек отвечаю: нет, не употребляет. Я читал ему целые лекции на эту тему, и он, по-моему, хорошо их усвоил, хотя у музыкантов много соблазнов… Жаль, не рассказал ему кое-что о женщинах.

— Я что-то не слышал, чтобы это помогало… Вы когда-нибудь видели Тома и блондинку в компании с другими?

— Нет.

— Он знакомил ее с кем-нибудь?

— Сомневаюсь. Он явно хвастался ею, но держал только для себя.

— Вы не знаете ее фамилии?

— Откуда же?

Я встал и поблагодарил Джекмена.

— Извините, если я грубо обошелся с вами.

— Со мной обращались и грубее…

Глава VII

Мотель «Дак» находился на окраине города или, точнее, в довольно захудалом пригороде Приморском. Двенадцать или пятнадцать коттеджей мотеля, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет, были разбросаны на площадке перед обрывом. На грязном щебне перед нами стояло несколько машин старых моделей.

Дождь прекратился, и с запада из разрыва между тучами пробивался желтый свет, словно зажженный кем-то специально, чтобы показать все убожество мотеля.