Я сказал ему правду или, во всяком случае, часть правды:
— Он сбежал из школы-пансионата, а я частный детектив, которому поручено его найти.
На лице Станислауса отразился страх.
— Я не могу отвечать за то, что делают мои жильцы! — воскликнул он.
— Я вас ни в чем не обвиняю.
Старик, казалось, не слышал моих слов.
— Дайте-ка фотографию, хочу взглянуть еще раз, — попросил он.
Я протянул ему снимок. Едва взглянув на него, Станислаус покачал головой:
— Так оно и есть, я ошибся! Годы… Глаза уже не те… Я никогда не видел этого парня.
— Но вы только что сказали…
— Я ошибся! А вы хороши! Втирали мне очки насчет коттеджа, а в действительности хотели впутать в какую-то историю. Напрасно старались! Со мною такие штучки не проходят — ученые! А теперь катитесь-ка отсюда, не то я позову шерифа.
Только этого мне и не хватало! Я и без того опасался, что уже насторожил преступников и осложнил возвращение Тома. Не отвечая старику, я направился к своей машине.
Глава VIII
У подъезда, позади «кадиллака» Хиллманов, стояла синяя машина. Из дома навстречу мне вышел спортивного вида молодой человек. На нем был дорогой костюм, на руке висел плащ из крокодиловой кожи, а под плащом угадывалось что-то тяжелое, по форме похожее на револьвер.
— Не наставляйте свою пушку на меня. Я без оружия.
— Я х…хочу з…знать, кто вы, — слегка заикаясь, сказал молодой человек.
— Я Лу Арчер, а вы?
— Дик Леандро.
— Опустите револьвер, — напомнил я. — Лучше направьте его на собственную ногу.
Леандро опустил руку, плащ соскользнул, и я увидел, что он держит большой старый револьвер. Леандро подобрал плащ и сконфуженно взглянул на меня. Ему было лет двадцать с небольшим. Карие глаза, темные курчавые волосы. Он, похоже, понимал, что привлекателен собой.
— Вы уже здесь, следовательно, деньги тоже здесь, — заметил я.
— Да. Я привез их из конторы несколько часов назад.
— Хиллман сказал вам, кому передать?
Леандро покачал головой:
— Нет, мы еще ждем.
Я нашел Хиллманов внизу» в комнате с телефоном. Они сидели рядом на кушетке около окна, выходившего на площадку перед подъездом. Ожидание как-то сразу состарило обоих. В лучах предзакатного солнца их лица казались пепельными. Элейн вязала, и ее руки двигались быстро и точно, словно жили сами по себе, независимо от их обладательницы жизнью.
Хиллман поднялся и бережно, как ребенка, положил на кушетку сверток, который до этого держал в руках.
— Хелло, Арчер, — тусклым голосом приветствовал он меня.
Я хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, но его взгляд, в котором одновременно читались и боль и одиночество, остановил меня.
— Вы провели долгий и тяжелый день.
Хиллман медленно кивнул, миссис Хиллман всхлипнула.
— Почему тот человек не дает о себе знать? — спросил Хиллман.
— Трудно сказать. Похоже, умышленно нагнетает напряжение.
Элейн Хиллман резко отодвинула от себя вязанье, оно упало на пол. На ее увядшем, но все еще красивом лице появилась гримаса боли.
— Но он держит нас, словно на раскаленной сковороде. Зачем?
— Возможно, ожидает наступления темноты. Уверен, что он скоро объявится. Двадцать пять тысяч долларов — слишком соблазнительная приманка.
— Да пусть он получает эти тысячи, пусть получает больше! Почему бы ему просто не взять деньги и не вернуть нашего мальчика?
— Элейн, держи себя в руках, — посоветовал муж, прикасаясь к ее светло-золотистым волосам. — Бесполезно задавать вопросы, на которые невозможно ответить.
Его слова утешения прозвучали холодно и натянуто.
Элейн провела руками по лицу и в молитвенном жесте прижала их к груди.
Она дрожала. Опасаясь, что с ней вот-вот произойдет истерика, я сказал Хиллману:
— Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз. Мне стали известны кое-какие факты, и вам тоже следовало бы их знать.
— Можете говорить при Элейн и Дике.
Только тут я заметил, что Леандро стоит у двери.
— Я бы предпочел переговорить с вами наедине.
— Меня не интересует, что предпочитаете вы. Здесь решаю я. Говорите.
— Ну что ж, пожалуйста… Вашего сына видели в обществе замужней женщины, некоей Браун. Она блондинка артистического типа, значительно старше его и, видимо, интересуется им из-за денег. Не исключено, что миссис Браун и ее муж причастны к вымогательству.