— Что происходило до того, как она поднялась на паром?
— Ничего. Целый день дома. Оттуда на паром.
— А вчера, например?
— Весь день в квартире. Вечером — с мужчиной. Придорожный ресторан. В четыре — домой. Нескладно. За ним не смог проследить.
— Какой он с виду?
По описанию Дика это был Том-Том Кери.
— Хорошо, — сказал я. — Давай-ка домой, прими горячую ванну и переоденься в сухое. — Я пошел посмотреть на несостоявшуюся самоубийцу.
Она лежала навзничь, уставясь в потолок. Лицо у нее было бледное — впрочем, как всегда, — и зеленые глаза глядели не угрюмее обычного. Если не считать того, что ее короткие волосы потемнели от воды, с ней, казалось, не произошло ничего чрезвычайного.
— Странные фокусы ты устраиваешь, — сказал я, когда подошел к кровати.
Она вздрогнула от неожиданности, рывком повернулась ко мне. Тут она узнала меня и улыбнулась — улыбка вернула ее лицу привлекательность, обычно скрытую угрюмым выражением.
— Подкрадываетесь к людям, чтобы навык не потерять? — спросила она. — Кто это вам сказал, что я здесь?
— Об этом все знают. Твои фото — на первых страницах всех газет, и твоя биография, и что ты сказала принцу Уэльскому.
Она перестала улыбаться и пристально на меня посмотрела.
— Поняла! — воскликнула она через несколько секунд. — Этот недомерок, который за мной прыгнул, — ваш агент, следить послали. Так или нет?
— Я не знал, что за тобой надо прыгать, — ответил я. — Я думал, ты накупалась и сама приплыла к берегу. Тебе не хотелось на сушу?
Она не улыбнулась. Ее глаза уставились на что-то ужасное.
— Ох! Ну чего ко мне все лезут? — прохныкала она и поежилась. — Гнусная штука — жизнь.
Я сел на стульчик возле белой кровати и погладил ее по плечу, закрытому простыней.
— В чем дело? — Я сам удивился тому отеческому тону, каким мне удалось это произнести. — Почему ты хотела умереть, Анжела?
Слова, просившиеся наружу, блестели у нее в глазах, тревожили лицевые мышцы, кривили рот — но и только. Те слова, которые она произнесла, прозвучали равнодушно, но с какой-то неохотной решительностью:
— Нет. Вы сыщик. Я воровка. Мне к вам дороги нет. Никогда про меня не скажут...
— Ладно! Ладно! — Я сдался. — Только, ради Бога, не заставляй меня снова слушать этические рассуждения. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет, спасибо.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она покачала головой.
— Ты себя лучше чувствуешь?
— Да. За мной следили? Иначе вы бы не узнали так быстро.
— Я сыщик — я все знаю. Не балуйся.
Из больницы я пошел во Дворец юстиции, в бюро уголовного розыска. За столом капитана сидел лейтенант Дафф. Я рассказал ему о том, как Анжела бросилась в воду. Когда я закончил, он спросил:
— Есть предположения, почему она так поступила?
— Она с большим заскоком, не поймешь. Пусть ее заберут за бродяжничество.
— Ну? Я думал, вы хотели ее выпустить, чтобы потом ловить.
— Эта затея себя исчерпала. Попробуем посадить ее на тридцать суток. Большая Флора ждет суда. Анжела знает, что Флора была среди тех, кто убил ее Пэдди. А Флора, может быть, не знает Анжелу. Посмотрим, что может выйти за месяц их сожительства.
— Это можно, — согласился Дафф. — У Анжелы нет видимых средств существования, и нечего ей прыгать в общественные заливы. Я передам куда следует.
Из дворца юстиции я пошел в гостиницу на Эллис-стрит, где остановился Том-Том Кери. Его не было. Я передал, что вернусь через час, и потратил этот час на еду. Когда я вернулся в гостиницу, высокий смуглый человек сидел в вестибюле. Он отвел меня к себе в номер и угостил ужином, апельсиновым соком и сигарами.
— Анжелу Грейс видели? — спросил я.
— Да, вчера вечером. Ходила по кабакам.
— Сегодня ее видели?
— Нет.
— Сегодня под вечер она хотела утопиться.
— Да бросьте. — Он как будто слегка удивился. — И что?
— Ее выловили. Ничего страшного.
Тень, мелькнувшая в его глазах, могла выражать и легкое разочарование.
— Девчонка со странностями, — заметил он. — Не скажу, что Пэдди проявил плохой вкус, когда ее подобрал, но она чудачка!
— Как идет охота на Пападопулоса?
— Идет. А вы зря нарушаете слово. Вы мне почти обещали, что за мной не будет хвоста.
— У меня есть начальство, — извинился я. — Иногда я хочу не того, чего оно хочет, но вам это не должно очень мешать — вы же можете потерять его?