— Вы очень добрые люди, ты и Луиза. Поэтому — то я и пришел к тебе попросить денег взаймы. Мы решили уехать отсюда совсем, куда — нибудь в сторону Техаса. Там легче найти работу. А здесь забастовка совсем доканала нас. Да и Рите врачи советуют сменить климат...
Чарли заметно огорчился.
— Ты это серьезно, Стэн? У тебя, конечно, есть основания принять такое решение, но мне жаль терять хорошего друга. И к детишкам твоим мы так привыкли. Они у вас просто прелесть! Когда же вы решили ехать?
— Этой ночью, — ответил я.
— Так быстро?!
— А чего тянуть? Денег у нас больше нет, закончилась и выплата пособий по забастовке. Чем раньше уедем, тем быстрее найду работу.
— Понимаю. У тебя уже есть что — нибудь на примете?
— Нет. И это тоже побуждает меня не затягивать с отъездом.
— Сколько тебе нужно денег?
— Думаю, что обойдусь сотней долларов. Конечно, это немалая сумма. Я хочу сказать, что надобно просить у тебя столько денег, тем более, что мы уезжаем неизвестно куда. Если бы мы оставались здесь...
Чарли махнул рукой:
— Меня это не волнует, Стэн. Честного человека я вижу издалека, и верю тебе. Но сотни долларов вам не хватит. А вдруг тебе не удастся сразу найти работу? Разве можно остаться без денег в чужом городе? Я дам тебе двести долларов, так будет лучше. Вся беда в том... — Чарли взглянул на часы, — что уже второй час, банк закрылся, а в кассе у меня всего — навсего сорок долларов. Придется подождать до понедельника. И Рите будет легче, пусть не спеша уложит чемоданы. А в понедельник прямо с утра пойдем вместе в банк. Что скажешь?
Понедельник! Это целых два дня... Две ночи в квартире, за которой следят бандиты; две ночи, в течение которых каждую минуту может произойти любое несчастье. Этот понедельник так же далек, как Новый год!
— Конечно, конечно, Чарли!! Подождем до понедельника...
— А пока, если хочешь, я дам тебе десятку. Я вспомнил про продукты.
— Хорошо, если это не очень обременительно для тебя.
Чарли подошел к кассе и достал из нее две бумажки по пять долларов.
— Хватит до понедельника?
— Вполне. Я очень признателен тебе, Чарли!
— Пустяки…
В лавку вошел покупатель, и я ушел. Чарли действительно был добр ко мне. И никто не виноват, что сегодня — суббота, а банки в субботу закрываются в час.
Прежде чем выйти из магазина, я долго шарил по карманам как бы в поисках спичек, а сам тем временем внимательно разглядывал в окно улицу. Моего сторожа не было видно. На другой стороне улицы, сразу же за углом, находился универсам, куда я и направился. На перекрестке я снова огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Может быть, тот мужчина оказался на улице случайно, и совсем не собирался наблюдать за нашей квартирой?
— Я зашел в универсам, взял несколько антрекотов, пару банок овощных консервов, хлеб, масло, шесть бутылок пива. Затем вспомнил про завтрак и добавил еще полкило грудинки и дюжину яиц. Положил все это на тележку, направился к кассе и через стекло витрины снова увидел его. Он стоял у двери универсама и наблюдал за мной. Наши взгляды встретились, он равнодушно отвернулся, но остался стоять на том же месте. Он ждал, пока я выйду, и одну руку держал в кармане пиджака. Меня прошиб холодный пот.
— Проходите, пожалуйста, — поторопила меня какая — то женщина и только тут я заметил, что стою на месте, преградив путь всей очереди. Я подъехал к кассе, кассирша стала подсчитывать стоимость моих продуктов, но все мои мысли сосредоточились на мужчине, ожидавшем меня на улице. Я стал лихорадочно соображать, как можно незаметно выйти отсюда. Может, лучше выйти через боковую дверь или даже через служебный выход? Если я поговорю с директором универсама, скажу ему...
— Три доллара девяносто восемь пенсов, — как издали донесся до меня голос кассирши.
Я достал пятидолларовую бумажку и протянул ее девушке. Она дала мне сдачу, и я направился к главному выходу; шел и думал, осмелится ли он застрелить меня прямо в толпе? Я толкнул дверь и вышел из магазина. Он тут же оказался рядом, я даже не заметил, как он подошел. Мгновенье мы смотрели друг другу в глаза.
— Вы Стэн Апплегард, не так ли? — совершенно спокойно спросил он, но в глазах его притаилась жестокость решительного человека.
— Совершенно верно. А в чем дело? — я услышал свой голос как бы со стороны, так странно прозвучал он.
— Да ни в чем, — натянуто улыбнулся он, вытащил из кармана белый платок и вытер губы. — А что, нельзя спросить?