— Куда поедем, Джун?
— Несколько месяцев назад я обнаружила небольшой ресторан почти в центре города. Бифштексы там превосходные, и, кроме того, там собираются очень забавные люди.
— Забавные?
Джун радостно улыбнулась:
— Это не совсем то слово... скорее, необычные... Нигде больше таких не встречала. И кормят очень хорошо. Сами убедитесь. Выезжайте на Бродвей, а там я покажу.
Заранее сглотнув слюну, я направил “форд” к центру, и через десять минут мы были уже на Бродвее. Джун выпрямилась на сиденье, и я поехал медленнее, чтобы она могла рассмотреть хоть что-нибудь в залепленном снегом окне.
Наконец она ткнула пальчиком в стекло:
— Следующий квартал, Майк. Прямо на углу.
— Мы собираемся познавать жизнь, — усмехнулся я. — Или это модное заведение типа “Бовери”?
— Нет, конечно. Здесь превосходные обеды. Но вы, кажется, знаете это место. Вам приходилось тут бывать?
— Да, однажды. Это известное заведение, и кормят здесь действительно неплохо. Неудивительно, что его посетители показались вам занятными.
— Майк!
— Вы немножко не от мира сего, моя дорогая. Витаете где-то в облаках. Самое время спуститься на грешную землю. В этом благородном заведении мне наверняка кто-нибудь предложит руку и сердце, а может, и что пониже. Разумеется, если нас туда вообще пустят.
Джун удивленно уставилась на меня.
— Однажды меня уже выбросили отсюда, — продолжал я. — Точнее говоря, мальчики были настолько грубы, что я предпочел уйти сам. Один из них ухватил меня за волосы, словно какую-то мегеру. Весьма милые и забавные люди, ничего не скажешь.
Джун прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
— А я-то всем рекламирую этот ресторан. Теперь понимаю, почему некоторые из моих знакомых начинали смущаться, когда я в очередной раз заводила о нем речь.
— Они наверняка изрядно позабавились. Ну ладно, пойдемте и посмотрим, как поживает сексуальное меньшинство.
Джун смахнула снег с волос, а я открыл перед ней дверь. Чтобы добраться до гардероба, нам пришлось пройти через бар. При этом я взглянул на посетителей, сидевших за стойкой. По меньшей мере пять пар глаз следили за мной, ожидая ответного сигнала, но, убедившись, что это бесполезно, разочарованно отвернулись. Молоденький парень пытался флиртовать с мужчиной, устроившимся у края стойки, но тот напился уже настолько, что ничего не соображал. Бармен принадлежал к той же категории людей, и по его физиономии было ясно, что он недоволен появлением женщины в ресторане.
У гардеробщицы был такой вид, словно она ждет не дождется, когда у нее начнут расти усы и борода. Меня она встретила довольно неприветливо, но, повернувшись к Джун, улыбнулась ей и смерила взглядом с ног до головы. Когда она отвернулась, чтобы повесить наши пальто, Джун посмотрела на меня удивленно и несколько смущенно.
— Теперь вы убедились?
— О, Майк, — она прикрыла рот ладошкой, чтобы не расхохотаться, — как же я все-таки наивна... Ведь я обратила внимание лишь на то, что все они забавны и приветливы. Да, вас они встречают очень дружелюбно, чего нельзя сказать обо мне. И так будет со всяким, кто придет сюда с дамой.
Обеденный зал представлял собой длинное помещение с нишами вдоль стен и несколькими столиками в центре. За ними никто не располагался, зато почти все ниши были заняты. Впрочем, в каждой нише сидели всего по двое мужчин, причем располагались они не друг против друга, а рядышком. Официант, шепелявый человечек с длинными вьющимися волосами, поздоровался с нами и провел к последней нише.
Для начала я заказал коктейли. Удивительно, что официант не поклонился, приняв заказ. Джун протянула мне портсигар, инкрустированный драгоценными камнями.
— Майк — завоеватель, — лукаво промолвила она. — Курите, пожалуйста, не стесняйтесь.
Поблагодарив ее, я вытащил из кармана свои сигареты.
Кто-то бросил монетку в щель музыкального автомата. К счастью, музыка оказалась вполне приличной. Это была какая-то меланхоличная мелодия, которую приглушенно выводил дуэт саксофонов.
Принесли коктейли, и мы сразу же принялись за них.
— Скажите тост, Майк.
Глаза Джун радостно блестели над поднятым бокалом.
— За красоту! За Олимп и за богиню, живущую среди нас, простых смертных.