— Следовательно, вы уверены, что я пока не выколотил из него признания?
— Вполне уверен. В противном случае Пит жмурился бы, как сытый кот, вы бы спали дома, а Сэм играл бы в гольф в клубе и воображал, что дело происходит уже на площадке губернаторского особняка.
— Я знаю, Кэйджен, что вы человек сообразительный, — угрожающе посмотрел на него Энстроу, — но все же считаю нелишним предупредить: не вздумайте ставить мне палки в колеса, не пытайтесь юлить, если не хотите, чтобы я стер вас в порошок.
— Не забывайте, что и я могу подкинуть вам кое-какие неприятности, — постучал пальцем по столу Эллендер.
— Теперь ваш черед угрожать мне, а, Сэм? — повернулся Кэйджен к судье.
— Не вижу необходимости в угрозах, Гарольд. Вы же просто-напросто кокетничаете, а в действительности не меньше нас заинтересованы в успехе этой грязной игры.
— Спасибо и на том! — воскликнул Кэйджен.
— Ну, мне пора, — поднялся Энстроу. — Служба! Лейси, займитесь делом. И помните: никаких осложнений! А с вами, судья, мы еще увидимся сегодня на похоронах.
Часы показывали десять тридцать утра, когда Нонна Эш отбросила газету и встала с кушетки. Она прочитала от строчки до строчки все материалы об убийстве Элен Макдафф и долго рассматривала фотографии Уильяма Уэстина. Ей осточертели бесконечные пересуды, вздохи и ахи обитателей Бэккер-авеню, опасавшихся, что происшествие набросит тень на репутацию их замкнутого, респектабельного мирка. Резкими взмахами руки она отогнала от лица клубы табачного дыма и раздраженно воткнула в пепельницу недокуренную сигарету. В последние дни она курила очень много.
Миссис Эш подошла к огромному окну и долго смотрела на свой сад. Лучи жаркого солнца освещали безупречно четкие узоры яркого цветочного ковра. Немало сил отдавала она ежегодно, придумывая все новый и новый его рисунок. В этом году через весь сад проходила широкая полоса голубых барвинков с вкрапленными в нее клумбами фиалок.
Дети собирались поехать на пляж вместе с двумя служанками, а повариха отправилась закупать обычный недельный запас продуктов. Как правило, по вторникам Джордж Эш проводил в своей экспортно-импортной фирме только первую половину дня, а потом они играли в гольф или катались на лодке, но сегодня его отвлекли какие-то неотложные дела, и ей предстояло провести весь день в одиночестве. Дети действительно вскоре уехали, и Нонна осталась одна. Она могла бы пойти поболтать к своей соседке Этте Саймонсон, но та снова начнет трещать об убийстве, а Нонна уже два дня ни о чем другом не слышала, и эта тема порядком набила ей оскомину.
Через некоторое время миссис Эш перешла к окну, из которого открывался вид на прилегающую часть улицы и на особняк Макдаффов. Она вспомнила о вечеринках, а вернее, об оргиях, что так часто происходили в особняке, о том, какое внимание уделял ее муж Элен Макдафф. Да, ничего не скажешь, Элен была привлекательной женщиной… Миссис Эш припомнила даже, какое масленное выражение появлялось на лице Джорджа всякий раз, когда он встречался с женой Макдаффа. «Теперь Элен мертва, — думала миссис Эш. — Как все-таки я умно поступила, выпроводив Берту из дому!.. Люди, лишенные, подобно Элен Макдафф, всяких моральных устоев, не только сами кончают плохо, но и причиняют страдания окружающим».
Миссис Эш еще раз со вздохом облегчения подумала, что Берта сейчас далеко, и, следовательно, некоторое время можно не опасаться неприятностей. Хотя бы некоторое время…
Миссис Морган пришла на работу в приемную доктора Оттера с полуторачасовым опозданием — случай из ряда вон выходящий. В приемной оказалась одна миссис Этта Саймонсон — ей нужно было закрепить зубной протез. Завидев миссис Морган, Этта мило улыбнулась и хотела заговорить с ней, но в дверях кабинета появился доктор Оттер в коротком белом халате и с марлевой маской на лице. Снимая резиновые перчатки, он озабоченно взглянул на свою секретаршу.
— Ну, сегодня, надеюсь, мы чувствуем себя лучше? — спросил он.
— Спасибо, доктор, значительно лучше, — ответила Джейн и, поспешно сунув сумочку в нижний ящик стола, начала было извиняться за опоздание, но доктор прервал ее:
— Ничего, ничего, не беспокойтесь. — Он повернулся к миссис Саймонсон. — Через несколько минут я приму вас, — проговорил он и снова скрылся в своем кабинете.
— Вам нездоровится? — участливо спросила у Джейн миссис Саймонсон.
— Просто я устала. Мне надо по-настоящему отдохнуть.
Миссис Морган не питала к Этте Саймонсон особых симпатий и теперь, не желая поддерживать разговор, с сосредоточенным видом стала просматривать журнал приема больных.
— Вы, разумеется, читали об этой ужасной истории с Элен Макдафф? — как ни в чем не бывало продолжала миссис Саймонсон. — Мы живем по соседству, так что, можно сказать, были очевидцами и только по чистой случайности не оказались участниками. Ведь как раз в тот вечер муж и я собирались навестить чету Макдаффов, но, слава богу, в последнюю минуту передумали. Ужас, сколько там собралось зевак! Посмотрели бы вы, как они попортили сады… Да что там сады… Если бы не полицейские, так они бы, наверное, через окна забрались в дом. Миссис Саймонсон умолкла, закурила, длинным наманикюренным ногтем сняла с языка табачную крошку и заговорила снова:
— Можете мне поверить, дорогая миссис Морган, я в ту ночь почти не сомкнула глаз… А ведь Элен была так мила, так мила! Она так любила жизнь! Она наслаждалась жизнью, как умеют и осмеливаются лишь немногие. — Миссис Саймонсон глубоко вздохнула, что, очевидно, должно было подтвердить ее глубокую симпатию к Элен Макдафф. — Какая все-таки несправедливость: почему в первую очередь расплачиваются и уходят от нас самые жизнерадостные, самые юные и очаровательные?..
Дверь кабинета распахнулась, из него пулей вылетел какой-то человек и, еле кивнув обеим женщинам, выбежал на улицу.
— Если вы в состоянии, миссис Морган, — чуть ли не извиняющимся тоном проговорил доктор Оттер, — я попросил бы вас помогать мне, пока я буду заниматься миссис Саймонсон.
— Конечно, конечно, доктор! — закивала миссис Морган. Усаживая Этту Саймонсон в кресло, обвязывая ее чистой салфеткой и наливая для нее в стакан свежую воду, она все время чувствовала на себе взгляд доктора Оттера, и у нее из головы не выходила мысль, что, возможно, врач и есть тот человек, которому она могла бы довериться. Если бы только набраться мужества…
— …после этого К.Т. провел всю ночь у нас, — донеслись до нее слова миссис Саймонсон. — И знаете, доктор, как он страдал! Муж чуть не силой увел его из этого кошмарного дома и привел его к нам. Мне еще никогда не приходилось видеть человека, который бы так был убит горем!
Миссис Морган внезапно пришла в себя. Да ведь эта женщина живет рядом с Макдаффами, а ты не слышишь и слова из того, что она рассказывает!.. Она откашлялась и, стараясь унять дрожь в голосе, спросила:
— Ну, а что мистер Макдафф говорил об убийстве?
— Моя дорогая миссис Морган! Да будет вам известно, что тот бедный юноша, который сейчас томится в тюрьме, виновен не больше, чем мы с вами!
Доктору Оттеру никак не удавалось натянуть резиновые перчатки, но Джейн Морган не спешила прийти ему на помощь, она понимала, что, надев перчатки, он займется миссис Саймонсон, и та вынуждена будет замолчать.
— Но вы сами-то действительно видели что-нибудь? — снова обратилась она к миссис Саймонсон.
— Не знаю, что вы имеете в виду под словом «действительно». Я много лет живу рядом с Макдаффами, часто бывала у них на сумасшедших вечеринках и знаю куда больше, чем я действительно видела в тот вечер. Элен Макдафф, опять скажу я вам, жила очень весело, и многие из нас считали ее неисправимый грешницей. Я же, — Этта Саймонсон смиренно воздела очи горе, — я же всегда руководствуюсь заповедью: «Не суди сам, да не судим будешь». Что касается вашего вопроса… Да, я действительно видела кое-что, однако наши тупоголовые полицейские не считают это заслуживающим внимания. Доктор Оттер наконец подошел к креслу, и Джейн Морган с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть его. Но оказалось, что он тоже прислушивается к разговору и тоже хочет знать, что же такое увидела миссис Саймонсон, чего полиция не считала заслуживающим внимания.