— Почему? — спросила она, непроизвольно взглянув на руки.
— Потому что мы должны надуть их еще раз, и я не хочу, чтобы на бумаге остались отпечатки наших пальцев.
Прежде чем ответить, Делла подозрительно посмотрела на адвоката.
— Мы не нарушим закон?
— Думаю, что нет, — ответил Мейсон. — Во всяком случае, нас не поймают, — он подошел к двери и запер ее. — Возьмите лист бумаги и вставьте его в эту портативную машинку.
— Не люблю я эти машинки, — ответила Делла. — Лучше я воспользуюсь своей.
— Не спорьте со мной, Делла. Каждая пишущая машинка обладает индивидуальными особенностями, можно сказать, своим почерком. Опытный эксперт легко определит не только марку машинки, на которой напечатана бумага, но и саму машинку.
— А это машинка совершенно новая?
— Да. Поэтому сначала поможем ей состариться, — подойдя к столу, Мейсон наклонился и начал отгибать державки букв.
— А в чем смысл всего этого? — спросила Делла через несколько минут.
— Мы собираемся написать признание.
— В чем?
— В убийстве Паолы Картрайт.
— О господи! — Делла изумленно взглянула на адвоката. — И что вы с ним сделаете?
— Мы отправим его редактору «Кроникл». Девушка глубоко вздохнула и, сев за стол, вставила в машинку чистый лист бумаги.
— Боитесь, Делла? — спросил Мейсон.
— Нет, — ответила она.
Мейсон на секунду задумался и начал диктовать.
«Дорогой сэр1
Я обратил внимание на интервью с Элизабет Уокер, напечатанное в Вашей газете. Мисс Уокер упоминает о высказанных мной, причем неоднократно, намерениях умереть на эшафоте. Рассказала она и о том, что большую часть времени я, с биноклем в руках, наблюдал за домом Клинтона Форбса, известного в этом городе под именем Клинтона Фоули.
Все, сказанное ей, соответствует действительности.
В передовице Вы написали, что прежде, чем начинать суд над Бесси Форбс, следовало арестовать меня и Паолу Картрайт, намекая, что один из нас ответственен за смерть Клинтона Форбса. Подобное обвинение совершенно необоснованно. Я не стрелял в Клинтона Форбса, но убил свою жену, Паолу Картрайт. Учитывая сложившуюся ситуацию, я пришел к выводу, что публика должна знать правду…»
— Боитесь, Делла? — повторил Мейсои, как только она напечатала последнее слово.
— Нет, — ответила девушка. — Продолжайте.
— Отлично. Поехали дальше.
«…Мы с женой счастливо жили в Санта Барбара. Клинтон и Бесси Форбс были нашими друзьями. Я знал, что Клинтон — бабник, но, тем не менее, он мне нравился. Он волочился за несколькими женщинами, но я даже не подозревал, что моя жена входит в их число. Правда обрушилась на меня, как гром с ясного неба. Мое счастье и семья разбились вдребезги. Я поклялся разыскать Клинтона Форбса и убить его, как бешеную собаку.
Мне потребовалось десять месяцев, чтобы выяснить, что он поселился на Милпас Драйв под именем Клинтона Фоули. Я снял соседний дом и нанял глухую экономку, чтобы она не сплетничала с соседями. Прежде чем убить Форбса, я хотел узнать распорядок его дня и понять, как он относится к Паоле и счастлива ли она. Поэтому почти все время я проводил у окна с биноклем в руке. Мало-помалу мне стало ясно, что Паола глубоко несчастна.
Но, к сожалению, мне не удалось осуществить задуманное. Темной ночью я направился к дому моего врага. Я хотел убить его и увезти свою жену. Через экономку я направил моему адвокату письмо, в которое вложил завещание.
Дверь черного хода оказалась открытой, и я без помех проник в дом Клинтона Форбса. У него была овчарка по имени Принц, которая хорошо меня знала. Вместо того, чтобы залаять, Принц завилял хвостом и, подойдя, лизнул мне руку. Я потрепал его по голове, прошел в библиотеку и там неожиданно столкнулся со своей женой. Увидев меня, она испуганно вскрикнула. Я схватил ее за горло и пригрозил задушить, если она не замолчит.
От страха Паола едва не потеряла сознание. Я помог ей сесть и задал несколько вопросов. Оказалось, что Телма Бентон — любовница Клинтона Форбса, причем их роман начался задолго до отъезда из Санта Барбары. В доме Паола осталась одна, так как Форбс с Телмой Бентон куда-то уехали, а А Вонг, повар-китаец, ушел к друзьям. Я сказал Паоле, что собираюсь убить Форбса, и предложил ей уйти со мной. Она попыталась меня отговорить и заявила, что не любит меня и не найдет со мной счастья. Она пригрозила позвонить в полицию и рассказать о моих намерениях. Она даже направилась к телефону. Я попытался остановить ее, она закричала и я схватил ее за горло.
Никогда не смогу объяснить, что я испытал в тот момент. Я безумно любил ее, а она смотрела на меня, как на пустое место. Она хотела спасти человека, предавшего меня и ее, человека, которого я ненавидел. Я потерял контроль над собой, а когда пришел в себя она была мертва.
Я знал, что Клинтон Форбс расширяет гараж. Рабочие закончили стены и готовились приступить к бетонированию пола. Я пошел в гараж, нашел кирку и лопату, вырыл яму и закопал в нее тело Паолы. Ждать Клинтона Фоули я не решился. Совершенное убийство потрясло меня. Я дрожал, как лист. Однако я не понимал, что мне ничего не грозит. Свидетелей не было. На следующее утро рабочие скрыли следы преступления. Я переехал в другой район города и снял комнату на вымышленное имя. Найти меня невозможно, я в полной безопасности. Это признание я делаю лишь для того, чтобы восстановить истину. Я убил свою жену, но не стрелял в Клинтона Форбса, хотя и хотел это сделать.
Искренне ваш,
Артур Картрайт».
Перри Мейсон внимательно прочел напечатанное.
— Пожалуй, все в порядке, — он взял со стола конверт и протянул его Делле. —
— Адресуйте его редактору «Кроникл».
Когда Делла выполнила его просьбу, Мейсон вложил письмо в конверт, запечатал его и убрал машинку в чемодан.
— Что вы собираетесь делать? — озабоченно спросила Делла.
— Отправлю письмо, спрячу машинку так, чтобы ее не нашли, и поеду домой.
Делла взглянула на него, кивнула и пошла к двери, но, не дойдя пару шагов, остановилась и вновь взглянула на адвоката.
— А какова ваша цель?
— Я хочу вскрыть бетонный пол в гаражной пристройке и посмотреть, что под ним спрятано.
— Так почему просто не обратиться в полицию? Мейсон невесело рассмеялся.
— Они не ударят палец о палец. Они ненавидят меня и хотят осудить Бесси Форбс. И пойдут на все, лишь бы не ослабить свою позицию перед присяжными. По их мнению, Бесси Форбс виновна, и они никого не будут слушать. Если я расскажу о своих подозрениях, они подумают, что я хочу их надуть.
— А если вы пошлете письмо в «Кроникл»?
— Ради сенсации газета позаботится о том, чтобы пол разломали.
— Но у кого они получат разрешение?
— Не говорите глупостей, — рассердился Мейсон. — Этот дом принадлежит Форбсу и тот мертв. Бесси Форбс — его жена. Когда ее оправдают, дом перейдет в ее собственность.
— А если нет?
— Ее оправдают, — твердо повторил Мейсон.
— Ас чего вы взяли, что под бетонным полом похоронено чье-то тело?
Адвокат задумчиво посмотрел на Деллу.
— Вы помните, когда Артур Картрайт пришел к нам в первый раз?
— Конечно.
— И запомнили его слова? Он хотел составить завещание и намеревался оставить свое состояние женщине, проживающей в доме Клинтона Фоули на Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули.
— Да.
— А в завещании он написал совсем иначе.
— Но почему?
— Потому что понимал, что нет смысла оставлять состояние женщине, отошедшей в мир иной. Каким-то образом Картрайт узнал, что она мертва.
— Значит, он не убивал Паолу Картрайт?
— Я этого не утверждаю, но думаю, что нет.
— Но разве подделка такого признания не является преступлением?
— В определенной ситуации — нет.
— А в данном случае? Мейсон тяжело вздохнул.
— В свое время мы узнаем об этом.
— Так вы полагаете, что Картрайт знал о смерти жены?
— Да. Он очень любил ее и искал десять месяцев. А потом два месяца жил рядом и следил за человеком, которого ненавидел. Он твердо решил убить Клинтона Форбса. Свою собственность он собирался оставить Паоле Картрайт, но не хотел, чтобы газеты вновь вытащили на поверхность подробности скандала в Санта Барбаре. Поэтому он и намеревался написать завещание в пользу женщины, живущей с Клинтоном Фоули на Милпас Драйв под именем Эвелин Фоули. Картрайт бы убил Форбса, признал себя виновным и понес наказание. А его состояние отошло бы вдове убитого и никто не стал бы задавать лишних вопросов.