— Загляни в салон, — предложил Триппет.
— Сидения?
— Именно.
Я заглянул. Да, они не спешили. Мягкую кожу резали бритвой или острым ножом. Аккуратные вертикальные разрезы через каждые два дюйма. Затем не менее аккуратные горизонтальные. Профессиональный вандализм.
— А мой кабинет?
— Ничего не тронуто, так же, как и «кадиллак».
— «Кадиллак» тронуть они не могли.
Триппет изумленно воззрился на меня, затем повернулся к Сиднею.
— Будь другом, приведи Джека и Рамона, и откатите эти машины в мастерскую.
Сидней откинул со лба прядь белокурых волос, бросил на улицу сердитый взгляд, словно надеялся, что вандалы стоят у витрины, наблюдая за нашей реакцией, и пробормотал пару фраз о том, что бы он сделал с этими сволочами, попадись они ему в руки.
— Мы бы тебе помогли, — заверил его я. — Но сначала давай уберем эти две машины. Они — не слишком хорошая реклама нашей фирмы.
— Вы, похоже, не удивлены, — констатировал Триппет, когда Сидней скрылся за дверью.
— Я думаю, кто-то хочет мне кое-что сказать. Учитывая, с кем мы имеем дело, они оказались более вежливыми, чем можно было ожидать.
— Кто?
— Я не знаю, кто это сделал, но, возможно, могу сказать, кто отдал такой приказ.
— Ваши друзья?
— Новые знакомые. Давайте выпьем чашечку кофе, и я вам все расскажу.
Мы пошли в кафе быстрого обслуживания, расположенное за углом, где варили сносный кофе, и после того, как официантка обслужила нас, я рассказал Триппету о Коллизи и Полмисано, о том, кто они такие и чего от меня хотят.
— То, что они сделали с «фордом» и «ягуаром», всего лишь дружеский намек, — заключил я. — Если я буду упорствовать, они все сломают или сожгут.
— А если вы не измените решения?
— Возможно, сломают руку или ногу.
— Но тогда вы не сможете сделать то, что они хотят.
— Я говорю не о своих руке или ноге, но о ваших.
— Честно говоря, не могу себе этого представить.
— Я вас понимаю.
— Мне кажется, мы должны позвонить в полицию.
— Мне тоже.
Триппет потянулся к маленькому кувшинчику молока и вылил его содержимое в свою чашку. Сделал то же самое и с моим кувшинчиком. Добавил три ложки сахара, помешал.
— А что они сделают, снимут отпечатки пальцев? — спросил он.
— Не знаю. Возможно, начнут расспрашивать в округе, не видел ли кто-нибудь что-либо необычное в три часа ночи. К примеру, как кто-то режет шины острым ножом.
— Да, толку от них не будет, — согласился Триппет. — Но мы все равно должны позвонить им, чтобы ублажить страховую компанию.
— Это точно, — я пригубил кофе. Сегодня его сварили даже лучше, чем обычно. — Коллизи скорее всего зайдет ко мне в три часа или позвонит. Ему захочется узнать о моем решении.
— И что вы собираетесь сказать ему?
— Нет. Или есть другие предложения?
Триппет внимательно разглядывал кофейную ложечку.
— Я не так уж огорчен уничтожением моей личной собственности, Эдвард. Это риск, на который решается каждый предприниматель, ступивший в джунгли бизнеса, — он положил ложечку на стол и посмотрел на меня. — Мне это не нравится, но я не разъярен, как Сидней. Однако принуждением от меня ничего не добиться.
— Значит, вы согласны с моим «нет»?
— Абсолютно.
— Отлично. Когда мы вернемся, надо сразу позвонить в полицию и страховую компанию.
— Я это сделаю, — кивнул Триппет.
— Тогда у вас будет еще одно дело.
— Какое же?
— Проверьте, уплачены ли взносы по противопожарной страховке.
Коллизи позвонил в пять минут четвертого. Помнится, я записал время, полагая, что это может мне понадобиться. Во время разговора я делал короткие пометки. И напрасно. Коллизи не сказал ничего такого, что я не смог бы запомнить.
— Вы можете взять билет на стойке «Юнайтед» [4]в аэропорту, мистер Которн, — услышал я вместо приветствия. — Самолет вылетает завтра утром, в десять пятнадцать. У вас, разумеется, первый класс. Там же получите конверт с дальнейшими инструкциями и деньги на расходы.
— Мне они не нужны.
Последовала короткая пауза, затем я услышал, как мне показалось, короткий вздох. А может, Коллизи просто выдохнул дым от своей овальной сигареты.
— Моя задача — отправить вас в Вашингтон, чтобы вы повидались с этим человеком. Вашингтону не отвечают «нет».
— Другого ответа не будет.
— Должно быть, мои доводы не показались вам убедительными.
— Наоборот. Утром я нашел ваше послание. Прекрасная работа.
Вновь последовала пауза.
— Полагаю, придется придумать что-то еще, чтобы убедить-таки вас.
— И не пытайтесь, — и я бросил трубку.
Я нажал кнопку под столом, и в мастерской загудел клаксон. Вошел Триппет в белом комбинезоне с надписью «Les Voitures Anciennes» на спине. Такие же комбинезоны были у всех наших сотрудников. Я думаю, они ходили в них даже на свидание.
— Он позвонил.
— И?
— Сказал, что постарается что-нибудь придумать, чтобы убедить меня.
— Намекнул хоть, что это может быть?
— Нет.
Триппет вытащил из кармана пачку сигарет и предложил мне. Он всегда предлагал мне сигареты, а я всегда отказывался. Но из вежливости он не мог просто достать пачку сигарет и закурить.
— Я сомневаюсь, что они рискнут появиться здесь вечером или ночью.
— Почему?
— Полиция. Следующие несколько дней за нами будут приглядывать.
— Что еще сказали в полиции?
— Поинтересовались, кто мог это сделать… может, недовольный покупатель. Я заверил их, что недовольных покупателей у нас нет.
Когда приезжала полиция, я был на ленче с перспективным клиентом, владельцем сети закусочных, где посетителей кормили главным образом гамбургерами за двадцать центов. Он хотел, чтобы мы восстановили для него «стац DV-32 беакэт» выпуска 1933 года, который он нашел в чьем-то гараже в Сан-Франциско. Мы подъезжали к одной из его закусочных, он притормозил, и я было испугался, не собирается ли он покормить меня здесь, но оказалось, он хотел посмотреть, как там идет дело. Ели мы в «Скандии» на бульваре Заходящего солнца, и за столом он показал мне фотографии автомобиля. Я посмотрел на них, покивал и вернул назад.
— Вы сможете это сделать? — с надеждой спросил он.
— Возможно, — ответил я. — Но сначала надо взглянуть на автомобиль.
— Его привезут на следующей неделе.
— Если хотите, мы сразу осмотрим его. Он радостно кивнул.
— Сколько времени потребуется вам на восстановление?
Звали его Фред Купер, а свои гамбургеры он называл купербургерами. Я еще ни разу не пробовал их, но несколько миллионов человек, похоже, отдавали им предпочтение, иначе он не мог бы пригласить меня на ленч в «Скандию» и увлекаться старыми автомобилями.
— У этой модели восьмицилиндровый двигатель с тридцатью двумя клапанами, — ответил я. — Одна из лучших тормозных систем и автоматическая система смазки. Стоила она около пяти тысяч долларов и появилась на рынке в тот год, когда редко кто мог потратить на автомобиль такие деньги. Компания разорилась в 1935 году. Найти запасные части сложно. Очень сложно.
— А если вы не сможете их найти?
— Тогда мы изготовим их по первоначальным чертежам… но это стоит дорого.
Купер вновь кивнул, не столь радостно, и допил мартини.
— Как дорого? За весь автомобиль?
— Не могу назвать даже приблизительной цифры. Как я и говорил вам по телефону, мы берем за каждый час фактической работы. Цены у нас высокие, но мы гарантируем подлинность. Одну машину «испаносуизу» выпуска 1934 года мы реставрировали восемнадцать месяцев. Счет составил почти двенадцать тысяч долларов, но она попала к нам в крайне плачевном состоянии.
Купер чуть скривился, а затем кивнул. Кивать, похоже, ему нравилось.
— Говорят, что лучше вас на побережье никого нет. Может, вы сможете назвать приблизительную цифру после того, как осмотрите автомобиль.
— Скорее всего, мы назовем вам минимальную сумму. Максимальная же будет зависеть от многих факторов.
— Это была превосходная машина, — вздохнул Купер.