– Крюгер, герр генерал. Генрих Крюгер.
Рейнгардт не отводил взгляда от Скарлетта:
– Не думаю, что это ваше настоящее имя, сэр. Вы ведь не немец.
– У меня немецкая душа. Поэтому я выбрал себе немецкое имя.
Гесс вмешался:
– Вклад герра Крюгера в наше общее дело бесценен. Без него мы никогда не добились бы таких успехов.
– Мне кажется, вы американец… Вы не говорите по-немецки?
– Вскорости этот недостаток будет устранен, – сказал Скарлетт.
В действительности он говорил по-немецки вполне сносно, но порой все-таки испытывал затруднения.
– Я не американец, генерал… – Скарлетт также пристально посмотрел на Рейнгардта и резко отчеканил: – Я – гражданин нового мира!.. И я, как никто другой, вправе стать свидетелем установления нового порядка. Прошу вас иметь это в виду в ходе нашей беседы.
Рейнгардт пожал плечами:
– Разумеется, у меня нет никаких сомнений, что у вас, как и у меня, имеются основания для сегодняшней встречи.
Скарлетт успокоился и чуть пододвинул стул.
– Итак, господа, к делу. Я хотел бы покинуть Монбелье сегодня же ночью. – Рейнгардт сунул руку в карман пиджака и достал оттуда сложенный вдвое лист почтовой бумаги. – Ваша партия, конечно, добилась вполне определенных успехов в рейхстаге. С учетом мюнхенского фиаско можно даже сказать – весьма значительных успехов…
Гесс с энтузиазмом воскликнул:
– Это только начало! Германия очистится от позора бесславного поражения и поднимет голову! Мы будем хозяевами Европы!
Рейнгардт внимательно наблюдал за Гессом. Затем спокойно произнес:
– Нам было бы достаточно стать хозяевами хотя бы самой Германии. Быть способными защитить свою страну – это все, чего мы хотим.
– Это лишь минимум того, что мы можем гарантировать, генерал. – Скарлетт старался говорить спокойно и сдержанно.
– Этим минимумом гарантий мы и желали бы заручиться. Мы не сторонники тех крайностей, которые проповедует Адольф Гитлер.
При упоминании имени Гитлера тщедушный Геббельс всем корпусом подался вперед: его раздражал сам факт устранения от участия в беседе.
– Что такое с Гитлером? Что вы о нем говорите? – спросил он по-немецки. – Гитлер – это путеводная звезда! Гитлер – надежда Германии!
– Для вас, может быть, – по-немецки же возразил Рейнгардт.
Алстер Скарлетт взглянул на Геббельса и заметил в его глазах ненависть. Да, подумал он, когда-нибудь Рейнгардт поплатится за эти слова. Между тем, разворачивая лист бумаги, генерал продолжал:
– Времена, переживаемые нашей нацией, требуют необычных союзников… Я беседовал с фон Шнитцлером и Киндорфом. Крупп не намерен вступать в переговоры, как, вероятно, вы уже знаете… Германская промышленность не в лучшем состоянии, чем армия: и та и другая – заложницы Союзной контрольной комиссии. Версальский договор устанавливает массу ограничений. Мы живем как на качелях, никакой стабильности. И нам не на кого рассчитывать, кроме себя. У нас у всех как кость в горле Версальский договор.
– Это лишь одно из препятствий. Есть и другие, – самодовольно заметил Скарлетт.
– Я приехал в Монбелье ради одной-единственной цели! Для возрождения германской промышленности и для экспорта ее продукции должны быть созданы определенные условия. Равно как и для возрождения армии. Ограничение численности войск до ста тысяч человек при необходимости охраны границы общей протяженностью более чем в тысячу шестьсот миль! Да это просто смехотворно… Нам сначала обещают, обещают, а потом следуют угрозы. Никакого понимания. Никаких материальных средств для необходимого роста.
– Нас предали! Нас предали самым бесстыдным образом в девятьсот восемнадцатом, и это предательство продолжается! И в самой Германии предателей по-прежнему полно! – воскликнул Гесс. Больше всего на свете он желал оказаться в числе друзей Рейнгардта. Рейнгардт почувствовал это и восторга не испытал.
– Да. Людендорф все еще придерживается этой теории. Мез-Аргонн… по-видимому, с этим трудно смириться.
Алстер Скарлетт расплылся в улыбке:
– Как и некоторым из нас, генерал Рейнгардт.
Генерал взглянул на него:
– Я не стану обсуждать это с вами.
– Но однажды вам придется это сделать. Именно поэтому я здесь. Отчасти.
– Повторяю, герр Крюгер: у вас свои резоны, у меня – свои. Ваши меня не интересуют. Но вам с моими придется считаться.
Рейнгардт взглянул на Гесса, а потом – через стол – на притаившегося у стены Геббельса.
– Буду откровенен, господа, хотя никакого секрета для вас, вероятно, и не открою… На территории большевиков вдоль польской границы находятся сейчас тысячи оказавшихся там офицеров. На них нет спроса в своей собственной стране. Они обучают русских полевых командиров! Они внедряют дисциплину в крестьянской Красной армии… Почему? Иные – чтобы просто прокормиться. Другие оправдываются тем, что русские заводы поставляют нам артиллерийские орудия и некоторые виды вооружения, запрещенные Союзной комиссией… Мне не по душе такое положение дел, господа. Я не доверяю русским… Веймарская республика пала. Эберт оказался несостоятельным. Гинденбург и того хуже. Нам необходимы новые политики, способные добиться отмены Версальского договора. Мы должны преобразовать страну изнутри.